Странник

– Понимаешь, сын, – отец заговорил медленно, подбирая слова, – я намеренно отдал тебя в класс Астахова. Верность цели – вот чему ты должен у него поучиться. Целеустремленность Игоря Константиновича всегда вызывала уважение, все знали о его судьбе, о его странном желании найти зерно истины в ложных идеях. Знали, что Астахов ищет не просто любую здравую идею, но вполне определенную: новый способ полетов к звездам. Он не стал космонавтом. И решил, что без громоздких машин, без звездолетов и генераторов Кедрина достигнет звезд. Пешком.

Очень давно у Астахова были помощники, лаборатория. Были даже энтузиасты новой науки – из молодых футурологов. Но среди всех методов работы Астахов выбирал только неверные. Это было нечто вроде научного знахарства. Знаешь, как это выглядело? С утра Астахов собирает летучку, сам садится в углу, держит в руках сброшюрованные данные за прошедший день.

«Что это такое? – говорит он и сам отвечает. – Это анкеты по опросу „Бытовая химия через десять лет“. Кто же так работает? Здесь все верно! Что мне делать с этими бумагами?»

«Как же быть? Фальсифицировать результаты опросов?» – недоумевают сотрудники.

«Конечно! – кричит Астахов. – Вы должны неправильно вести опрос, должны тенденциозно подбирать группы. Заведомо неверно обрабатывать материал. Понимаете? Мне нужны СОВЕРШЕННО НЕПРАВИЛЬНЫЕ данные! « Отношения между Астаховым и его сотрудниками ухудшались. Люди привыкают к стереотипу поведения. Астахов ломал любые стереотипы, и ребята не выдерживали. А однажды Астахов собрал ребят и сказал:

«Пора прощаться. Я сделал глупость, когда организовал лабораторию. Лаборатория – это принятая в науке форма объединения ученых, и поэтому она противоречит эрратологии. Прощайте».

И ушел… Сложный это характер, Ким, – глубокий ум, обширные знания, верность мечте и странный способ ее достижения. Таков Астахов, твой новый учитель…

5

Перед уроками Ким решил посмотреть лекцию по биологии. Но у пульта обучающей машины стояла Ольга, и Ким понял, что занятий не получится.

– Ты не работаешь? – не очень вежливо спросил Ким.

Ольга пожала плечами:

– Не люблю заниматься одна. Неинтересно.

– Вчера я говорил с отцом об Игоре Константиновиче, – выпалил Ким неожиданно для самого себя.

– И что же? – отозвалась Ольга с напускным равнодушием.

– Отец говорит, что это ненаучный подход. Из ничего и не получишь ничего.

– Это не отец твой сказал, а еще Шекспир, – сказала Ольга с неожиданным презрением. – Что ты знаешь, чтобы судить папу? Он лучше всех!

Ольга присела на кончик стула, и губы ее мелко задрожали. Ким не знал, что делать, а Ольга едва проговорила сквозь слезы:

– Ты думаешь… легко… быть ошибкой?

Астахову вовсе не нравилась Лена. Он не мог сделать более неудачного выбора. Высокая, пышноволосая студентка-лингвист, она любила веселиться – до упаду, путешествовать – на край света, а работать – до крайней степени усталости. В то время Астахов уже понимал, что для создания истинной эрратологии необходима полная систематика ошибок: глубокий анализ неудач любого рода. И он признался Лене в любви. Отказ он занес в картотеку «Личные ошибки» под первым номером. После восемнадцатого номера Лена сдалась.

Конечно, их брак был ошибкой. Но первые месяцы все шло как нельзя лучше: на какое-то время Астахову удалось увлечь жену идеями эрратологии. Лена помогала ему систематизировать сведения о научных ошибках, которые поступали к Астахову со всех концов Земли. Они провели нескончаемый медовый месяц, разъезжая по материкам и странам, встречаясь с неудачниками, терзая их каверзными вопросами. Но, насмотревшись на молодых и старых неудачников, Лена однажды поняла, что нет никакой смены впечатлений: все они на одно лицо, все одинаково реагируют на вопросы, дают почти одинаковые ответы. И ей стало скучно.

Они начали ссориться – чаще и чаще. Родилась Оля, и это тоже было ошибкой, потому что из-за дочери они продолжали жить вместе, мучая Друг друга одним своим присутствием.

Однажды утром Лена ушла. Не сказала ни слова, но оставила записки, просто исчезла: жизнь по теории ошибок была вовсе не такой радужной, какой казалась вначале. Только тогда Астахов понял, что успел полюбить свою веселую строптивую жену. На добрых полгода он забросил эрратологию: ездил с Ольгой по Земле без всякой видимой цели, дочь стала для него единственным смыслом жизни. Если бы Лена вернулась…

Через полгода он пришел в себя. Записал в картотеку «Личные ошибки»: ушла жена. И принялся за работу,

6

– Папа любил комбинировать идеи в разных сочетаниях, – Ольга водила пальцем по матовой поверхности контрольного экрана, Кима она будто и не замечала, разговаривала сама с собой. – Он программировал данные, и машина синтезировала из ошибок новые идеи. Папа не специалист по межзвездным полетам. Он обращался к экспертам, и ему говорили: что за бред… А однажды… Однажды мы встретили маму.

Астахов крепко держал дочь за руку, будто думал, что она бросится к матери, исчезнет вместе с ней, Лена не изменилась: озорной блеск в глазах, высокая прическа, из-за которой Лена казалась старше на несколько лет.