Странник

Я обиженно фыркнул, и демонстративно отвернулся от этого белого вредины.

— Вот ещё! Но запомни, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

Красивое завершение драматического эпизода, только меня душила обида, зато дракоша едва сдерживал свой смех. Не победителя в споре... узнаю это чувство, когда ты один видишь всю красоту получившегося жизненного пируэта, и от этого хочется смеяться в унисон с Мирозданием. Так что я не стал сердить реальность, а просто ушёл, притворившись оглохшим. Ничего, прогуляюсь, проветрюсь... я тут свой, меня из Аркаима не прогонят! А хозяйки как-нибудь перетерпят денёк-другой без любимого котофея.

Йол

Наверное, я предусмотрел и это, потому что если я где-то и описал собственную смерть, то я рад, что сделал её такой лёгкой и приятной! Ощущения облегчения, непонятной радости, как у выпускника, переполняли меня, а золотое пламя искрило гармоничными вихрями, готовое исполнить любую мою просьбу, даже в мелочах! Теперь я не боялся вызывать его, даже наоборот — знал, что каждое воззвание будет хорошим событием и для Огня, и для меня.

Вскочил с кровати, снова удивившись, как легко мне это далось, и даже перья из крыльев не вылетали — мелочь, а приятно! Видение реальности трещало по швам: временами я слышал звук капающей воды, стук и голоса, которые не относились к этому миру, но они меня не пугали.

Постоял перед зеркалом в прихожей: мне хотелось бы снова выглядеть человеком, но я теперь понимал, почему моя вылазка лишила меня этой возможности — чтобы жить одновременно в двух временах. Одно время для человека, второе — для дракона. Сейчас было сложно сформулировать, как это всё работало, наверное, я и сам не до конца понял свои ощущения.

Вчерашняя беседа с Акеллой и профессором Колодиным получилась очень интересной и информативной; я рассматривал собственные пробуждающиеся после Запроса воспоминания. Как сказали мои друзья, я был бы куда более успешным директором института, чем оборотень-особист, просто следящий, чтобы «Объект номер один» и дальше работал во благо Родины и всей Земли заодно. Но я точно знал, что будет дальше, иначе бы согласился!

Распахнув крылья, я вылетел из окна жилого комплекса, и облетел вокруг родного института. В сердце искрила радость: ещё когда я был человеком, самые лучшие сны были те, где я летаю! А сейчас я мог летать наяву! В горах виднелись очертания Малахитовска, утопающие в майской зелени. Интересно, город был таким зелёным до Чуда, или это постарались феи и дриады? Мягко спланировав на площадь перед центральным корпусом, я вернулся в Аркаим.

Последние часы открыли мне тайны этого мира, которыми так хотелось поделиться! Так хотелось бы обратиться к самому себе в прошлом и сказать: «Йол, как ты можешь говорить, что скучаешь по семье, когда она всё это время была рядом?!» Случайности переплетались между собой таким образом, что я сам этого не замечал, КТО поддерживал меня всё это время.

— Доброе утро, Йол. — Виктор Карлович рассеянно кивнул, подходя к лифту с полным стаканом кофе. Забавно, я помнил, что он влюблён в чай и механизмы, а здесь мой Друг — ярый учёный и кофеман. Но, как и в реальном мире, его «кабинет» находится на самом верху НИИ «Аркаим». Общаться сейчас со мной он не хотел, а я и не обижался на него: профессор Колодин очень много работает, чтобы всё в Аркаиме функционировало хорошо, а душа его иногда требовала отдохнуть в тишине и одиночестве.

Немного странным показался момент, что мне было сложно распознать лица некоторых лаборантов, выглядящих из-за этого не то безликими НПС, не то роботами. Чем больше я всматривался в них, тем больше понимал, что в этом была своя правда: мы всегда были окружены в том числе и неигровыми персонажами! Помощники, вредители, даже просто массовка, нужная для атмосферы. При этом перепутать «живого» человека и «статиста» невозможно — случайности сами разворачивались таким образом, что в нашей жизни, были только настоящие люди. Даже если они оказывались вахтёрами и уборщиками.

— Йол, вот так встреча! Выглядишь замечательно! — услышал я ещё один родной голос, и приветливо помахал Прасковье Ермолаевне. В отличие от лаборантов, её лицо выглядело живым, улыбка — искренней, а глаза — живыми и смотрящими в душу.

— Здравствуйте, матушка Прасковья! Вы тоже... узнали, что я скоро... ну...

— Не стесняйся, мой хороший, просто об этом так просто не говорят, — подмигнула верховная ведьма. — Мироздание тоже подчиняется своим правилам, уж кому, как тебе этого не знать! Марк, ты где там запропастился?!

Я весело рассмеялся, увидев и Марка Абрамовича, такого же живого человека! В своём безупречном чёрном костюме, стремительно молодеющий старик. Да и стариком он был, наверное, только потому что восьмидесятилетний основатель Московской Коллегии Художников не может выглядеть студентом, каким он себя чувствовал.

— Йол, я буду очень тебе благодарен, если ты переговоришь с Белыми сам! Твои соплеменники проявляют исключительную настойчивость по отношению к Чёрным, которых насчитали слишком много! — Марк Абрамович жалобно нахмурился.