Странник

Саморазрушение, вот что это было. Все удовольствия жизни у моих ног. Все деньги. Все вещи. Все женщины союза готовы пойти навстречу. Но что-то бунтует внутри меня, не дает сполна насладиться этой жизнью.

— Да и жизнь ли это?

Все эти годы отданы безумию потребления. Одежда. Роскошь. Дома. Еда. Машины. Золото. Деликатесы. Изысканность. Женщины. Столько прекрасного есть в этом мире, но партия умудрилась испошлить буквально все…

«Надоело».

Секс уже не приносит того памятного удовольствия, каждый раз одно и то же, какую позу не исследуй, Камасутра уже не помогает. Тысячи женщин сливаются в памяти в безликий силуэт. Будто гигантский и безумный спрут, они испивают из сосуда моего тела саму сокровенную жажду искрящейся задором жизни, таинство моей сути.

Я пресытился. Страсть вокруг, и женское начало, всегда желанное, красивое и всегда доступное. Это исступление невозможно победить, его можно лишь изжить. Испив до дна. И я его испил…

— Сделать тебе приятно, — немой вопрос в глазах, и моя юная домработница входит в комнату в костюме Евы, соблазнительно покачивая упругими телесами.

— Не сегодня Марина. Возьми отпуск. Отдохни на курорте. Я заплачу…

Обида в глазах. Прости меня, если сможешь. Мы в ответе за тех, кого приручаем. Но мне пора двигаться дальше. Хватит безумно сношаться как кролики, словно какое-то там первобытное животное. Эти мысли возникают у меня все чаще. Скоро я изменюсь, стану прежним, стану другим. Свобода от желаний, свобода от последствий…

— Я люблю тебя Олег…

Сколько ей платят, что она так талантливо играет лицом? Можно ли любить такого как я? Разве что только за деньги. Нет во мне ничего особенного и не обычного. Кусок мяса на двух ногах и только.

— Потом поговорим. Хорошо?

Я был жесток. Теперь я это знаю. В тот день создатель преподнес мне ценный урок.

Если бог наказывает, то делает это максимально жестоко. Катапульта не раскрылась, и сын большого босса из ЦК рухнул на землю, будучи заключенным в металлический гроб.

Меня спасли, частично спасли. Без ног и прочих мужских достоинств. Пожар в кабине был сильный, ноги зажало и врачи отчекрыжили все лишнее без лишних терзаний. Впереди долгие невеселые года в инвалидном кресле. Но был ли я убит горем? Вот вопрос.

«На моем месте мог быть другой. Простой человек. Со скромным детством. С одной единственной любимой женщиной…»

Жалости не было. Как и грусти. Я это заслужил. Даже хорошо, что это был именно я. Обидно за того другого парня, что еще толком не жил, не любил, не дышал…

— Марина повесилась.

— Кто?

— Домработница. Перед твоим вылетом. Оставила записку…

— Что там…?

— Признается в любви…

«Какая же я скотина».

— Где ее похоронили?

— Завтра тебя отвезут, — удобно, когда твой отец — большой человек из ЦК.

Что это было любовь или что-то другое? Может быть, отчаяние или груз неисполненных надежд и мечтаний, что в мыслях были связаны со мной? Но я был бездушен и слеп. Я и сейчас такой. Субъективность восприятия этой жизни никуда не делась. Я привык, что все дается мне легко и просто. Но видимо, настоящая жизнь далека от наших элитных стандартов.

— Примерка протезов, — наука в союзе не стоит на месте. Эти протезы — фантастика. Ноги выглядят как живые. А походка как у здорового человека.

— Пейте. Это лекарство.

Больных представителей партийной элиты кормят молоком. Человеческим молоком. Оно полно стволовых клеток. Так утверждают профессора. И дает сильный омолаживающий эффект. Поэтому все боссы ЦК пьют его литрами, каждый день. Это молоко специально сцеживают отборные и исключительно здоровые молодые женщины. Не старше 25 лет. Даже Романов прыгает на теннисной площадке словно ребенок. Быстрее проходят старческая усталость и ревматические боли. Чувствуешь в себе энергию молодости и силу жить дальше.

«Распался здесь Союз или же нет?»

Этого я так и не узнал. Марина приходит мне во сне. Нет, не обвиняет. Всего лишь печально улыбается и горько плачет. Еще одна жизнь прожитая зря. Это я про Марину… что заставило ее начать торговать своим телом? По-другому это и не назвать. Помню ее как вчера. И ведь ей все нравилось. Так виноват я или нет? Ответа не было. Печаль…

Связать узел из простыни было не трудно. Свидетелей не было. Палата была элитная, индивидуальная. Просунул голову в петлю. И скинул тело с инвалидного кресла.

«Чего тут тянуть…»

Каждый человек сам отмеряет степень своей вины. Каждое разумное существо само выбирает боль своей расплаты. Как много значат окружение и плохой пример. Даже опытная душа способна споткнуться на этой ровной дороге. Желаниям трудно не поддаться, если тебя ведут за руку. Вряд ли кто-то другой смог бы устоять перед соблазнами моей жизни, вот я и не устоял. Но никогда не поздно одуматься.

«Скольким людям в этой жизни я причинил боль…?!?»

Не знаю. Возможно, у каждого из нас были свои соблазны. Возможно, каждый из нас получил свою толику удовольствия. Но перед Мариной я виноват. Эгоизм самый большой грех…