Странник и его страна

В баню запускали повзводно – пятнадцать минут на помывку. Две шайки холодной воды на человека – горячей не было.

– Товарищи курсанты! Получаем обмундирование!

Подручные розовощекого сержанта кинули в середину предбанника по две связки гимнастерок и галифе. Образовалась клумба из голых задниц с торчащими ногами. Пытались выбрать получше и долго менялись среднестатистическим размером. Опрошенные и переписанные размеры одежды и обуви каждого, собранные предварительно, никого не интересовали.

– Форму надо уметь носить! – давил улыбку сержант, любуясь парадом чучел.

Потом менялись пилотками и сапогами.

Понесли со склада железные разборные койки с панцирными сетками и долго собирали их в два этажа. С другого склада тащили тюфяки. С третьего табуретки и тумбочки. Получили белье, обтягивали койки одеялами, постигая идеальную прямоугольность кирпича.

– Па-ачему возимся?! Батарея, строиться! Сейчас пойдем на оружейный склад получать оружие.

На складах за рядами колючки и дерновой обваловкой нагловатый высокопоставленный прапорщик отделил жестом штабель ящиков. По пять «калашниковых» в ящике, по два магазина из другого ящика: расписался, стал в строй.

– Товарищ прапорщик – а мне? – Четверым не хватило.

– Что для вас выписали – я дал.

– А как же мы… – расстроились безоружные воины.

– Во дурни. Да вам же лучше: таскать не надо, чистить не надо.

– А стрелять? – недоумевали лишенцы.

– С чего ты собрался стрелять, курсант? Ты артиллерист! Что надо – тебе все дадут.

В казарме составили автоматы в пирамиду оружейки, писали фамилии на бумажках, искали чем клеить, искали в стройчасти полка замок и ключ для решетки.

– Па-че-му подворотнички не подшиты?!

– Не успели, товарищ майор!

– Что значит «не успели»?! Три наряда вне очереди! Старшину ко мне!

– Э-э… нет старшины, товарищ майор.

– Трах-тибидох-бздень! Что значит нет?!

– Еще не назначили, товарищ майор.

– Я вам назначу. Вы у меня побегаете. Разгильдяи, раз ….. яи, раз …… аи, ….ки, ….. бы!! Всей батарее – час строевой после отбоя!

Поужинали. Типа обеда без рассольника.

– Почему обувь не чищена?!

– Только получили, товарищ подполковник.

– Так что?!

После ужина подшивали подворотнички и расчищали шершавые сероватые сапоги.

– Кру-гом! Почему задники не чищены?!

Обувь следовало чистить перед походом в столовую: проверяли. Чистота рук не интересовала никого.

– На прогулку! Выходи строиться!

– Запевай!

В осатанении мы заревели с чувством, одобренным майорами:

Солдат всегда здор-ров!
Солдат на все готов!
И пыль, как из ковров!
Мы выбиваем из дор-рог!

Если бы из майоров сделали дрессировщиков, ни одна собака не встала бы на задние лапы. С третьего раза они подозрительно приказали повторить строчки:

…Идут по Укррраине!!!
Солдаты группы «Центрррр»!!!

Велели сказать слова, матерились с удивительной естественностью и громкостью, и гоняли из конца в конец плаца, вскрикивая, как истеричный частушечник:

– И – р-ряз! И – р-ряз! И – рязь, два, трии!..

Да-да: так выбивается гражданская дурь и салагам дают «понять службу». Мы просто чувствовали внутреннее перерождение: делались злыми, тупыми, бесчувственными и исполнительными.

– На вечернюю па-верку! – в две шеренги! – ста-ановись!

После поверки нам назначили старшину. В холодной сырой казарме он инспектировал наматывание портянок. Затем отрабатывали складывание формы на табуретках. Затем он поднес к глазам часы и скомандовал:

– Отбой!

О господи, не может быть, вздохнули мы и стали расстегиваться.

– А-ат-ставить! На выполнение команды «Отбой!» дается тридцать секунд! Построились! И-и-и… отбой!

Предписанные распорядком двадцать три часа давно миновали. Мы тренировались в молниеносном скидывании штанов, равнении сапог перед линией табуреток и вскакивании на второй ярус.

– Завтра продолжим, – ободрил старшина и в полночь отпустил грешные души на покаяние.

Мы тщательно убедились, что он ушел, и вынесли резолюцию по текущему моменту.

– Ни-и хуя-а себе вделись!.. – сказали мы. – А завтра что – скальпы снимать будут, или грудью амбразуры затыкать?..

Простыни были сырые, койки неудобные, в желудках бурчала дрянь, и заснуть невозможно. Полчаса пытались, пока ушли в отруб.

Это была преамбула.

А вот и амбула…

В половине первого, только мы заснули и провалились, раздался крик:

– Бытырея! Пъдъемъ! Тревога!

Мата столь дружного и массового никто не слыхал. В сумме проклятий должна была провалиться Вселенная, самоликвидироваться Бог, и только офицеры предназначались гореть вечно с вырванными гениталиями.

– С-суки!

– Да сколько, блядь, можно!

– В один день!

– Забыли «Потемкина», гады!

– К стенке золотопогонников! Да здравствуют трудящиеся!

Мы спрыгивали друг на друга, тыкались мордами в железные углы коек и пихали ноги мимо сапог.

– С оружием – строиться на плацу!