Странник по прозвищу Скиф

— Выходит… Только кому нужны специалисты по скифам? Скифы-то вымерли подчистую, остались мы, их потомки, а нам до скифов, как до…

— Постой, постой! — Плечистый оборвал его, прихлопнув ладонью. — Ты спрашиваешь, кому нужны специалисты по скифам, так? Мне нужны! — Словно припечатывая, он вновь опустил ладонь на крышку стола — с такой силой, что подпрыгнули телефоны. Не берегут технику в этой конторе, подумал Кирилл.

Плечистый тем временем решительно поднялся и обошел вокруг стола, на ходу потирая руки.

— Я тебя беру, скифеныш! Беру на испытательный срок! Так что пора бы нам и познакомиться… Обоюдно, так сказать! — Он протянул мощную длань. — Сарагоса!

— Что?! — Кирилл автоматически пожал протянутую руку и уставился в карие насмешливые глаза.

— Сарагоса — так меня зовут. А тебя будут звать Скиф. Скиф, понял? И запомни свою кодовую фразу… — Он поднял глаза к потолку, поразмышлял секунд пять и пробасил: — Скифы пируют на рассвете! Вот так!

— Лучше уж на закате, шеф, — пробормотал ошеломленный Кирилл.

— Пусть на закате… тебе видней, когда они любили заливать зенки… Но пароль запомни! Надо будет вернуться, произнеси его — вслух, хоть громко, хоть шепотом. Доктор тебя вытащит.

— Вытащит? Откуда?

— Оттуда, куда мы тебя сейчас отправим! — рявкнул Сарагоса. — Должен же я тебя проверить, парень? Э? Как ты полагаешь? — Толстый палец уткнулся Кириллу в грудь. — Ну, куда отправишься? В лес? В горы? В кабак? В гарем турецкого султана? На Гавайские острова? На Марс или альфу Центавра? В ад или в рай? Доктор доставит куда угодно… вернее, куда у тебя пороху хватит.

Либо разыгрывает, либо издевается, мелькнуло в голове у Кирилла; затем он подумал, что надеялся обрести спокойное место на пять «толстых», а нарвался Бог знает на что. С неохотой он признал, что загадочные намеки Сарагосы будоражат воображение и вселяют романтические мечты — примерно такие же, как речи офицеров из военкомата, вербовавших его некогда в спецназовский батальон. Воспоминание об этом, как и о сибирской тайге и заирских болотах, было не из самых приятных, и он решил считать слова плечистого шуткой. Скажем, умный полковник дурачит глупого сержанта… Тут ясно, у кого все козыри на руках: шеф есть шеф, и остается только пасовать.

Криво ухмыльнувшись, он сказал:

— Лучше уж в кабак… Ну, в бар — хоть в этом самом Чикаго.

— Чикаго не обещаю, но что-нибудь в подобном духе мы сообразим. Сообразим, будь уверен! Отправишься ты в свой кабак, посидишь часок-другой, погудишь, потом скажешь четыре волшебных слова и вернешься прямиком в это самое кресло. Вся недолга! Только постарайся Там, — Сарагоса с многозначительным видом ткнул пальцем куда-то вверх, — не ввязываться ни в какие истории.

— А на что я гудеть-то буду в этом кабаке? — Сунув руку в карман, Кирилл вытащил пару мятых «гагаринок» и сморщился. — На наши, что ли, на «деревянные»? На них и минеральной не подадут!

Его шеф, в задумчивости поигрывая бровями, направился к столу.

— Это ты верно заметил, — бурчал он, роясь в ящике. — На наши, будь они неладны, не подадут… ни в Чикаго не подадут, ни в Париже, ни на Гавайских островах… ни в том заведении, куда тебя отправит Доктор… Вот, держи! — Он бросил Кириллу что-то блестящее, мелодично позванивающее, золотистое.

Обручальные кольца… Три штуки, самого простого вида, без гравировки и украшений… Кирилл заметил, что проба внутри стерта.

— Одно надень на палец, остальные — в карман! — распорядился Сарагоса. — Мне еще не встречались кабаки, где б не шла такая валюта. Отпустят тебе чего-нибудь, я уверен… на девочку, может, и не хватит, а на пойло, закуску и сигареты — в самый раз! — Он повернулся к окну и повелительно взмахнул рукой. — Ну, Доктор, давай! Клиент ждет. Ты ведь слышал, куда ему нужно попасть, э? Вот и отправь, только ненадолго.

— Это уж как получится, — вымолвил тощий, вставая. Голос у него оказался скрипучим и резким, похожим на карканье ворона.

Затем, не сказав больше ни слова, он в три долгих шага пересек комнату и склонился над Кириллом — так низко, словно хотел клюнуть его носом в лоб. Лицо Доктора было бесстрастным, как у египетской мумии.

Невольно вздрогнув, Кирилл откинул голову, да так и не смог опустить ее — шея вдруг одеревенела. Теперь он смотрел прямо в физиономию тощего, уставившись на него будто во сне, не в силах оторвать глаз от розоватых зрачков на бледном челе альбиноса; казалось, он внезапно превратился в кролика, зачарованного змеей. Затем стены комнаты вдруг помутнели, потолок взмыл куда-то ввысь, паркет под ногами затянуло зыбкой мглой, яркий июльский полдень за окнами сменился сумеречным светом вечерней зари, а фигура Сарагосы, маячившая у стола, уплыла вдаль, растаяла, слившись с сейфом и стенами, которые тоже растворились в багровой дымке, колыхавшейся словно гигантский и темный театральный занавес. За ним чудились некие неясные формы, слышался мерный усыпляющий гул — не то рокотали морские валы, не то шумел лес под тугими порывами ветра.