Странник поневоле

Богдан решил дорого продать свою жизнь. Открывать Вайку он, естественно, не собирался, но было ясно, что рыцарь с кем-то там ещё обязательно выломают дверь. Выхода у Богдана не было – «На войне как на войне, – говаривал фронтовик дядя Юра. – Либо ты их, либо они тебя. И не хотел убивать, а что делать?»

В дверь снова ударили, на сей раз, похоже, плечом. Теперь задвижка держалась всего на паре кованых гвоздиков – ещё удар, и дверь откроется.

– Да что ты ко мне привязался, сволочь, будь ты проклят! – заорал Богдан и выстрелил через дверь.

Луч, тоньше вязальной спицы, но достаточно яркий в полумраке комнаты, прошил дерево. По ту сторону раздался хрипловатый вскрик, и неожиданно стало тихо.

Богдан прислушался – похоже, за дверью либо не осталось живых, либо там притаились. Сейчас доносились только приглушённые крики со двора замка, а в коридоре царила тишина.

Юноша подождал минуту – тихо. И тогда он, не в силах больше копить растущее напряжение, как был, в местном льняном белье, распахнул дверь.

В нешироком коридоре, освещаемом горевшей масляной лампой, прямо напротив двери валялся, раскинул руки, Вайк. Его меч отлетел в сторону, а слабо поблёскивавшие глаза пялились в точку где-то на потолке. Чуть в стороне в тёмной луже лежал стражник. Богдан определил, что он тоже мёртв – скорее всего, его зарубил рыцарь. Больше в коридоре, вопреки опасениям Богдана, никого не было.

– Да, Вайк, – прошептал Богдан, – глупо ты нарвался. Счёты свести захотелось, видите ли, а только поорать и успел…

Он снова прислушался – как будто никто и не шёл в сторону его комнаты, – после чего вернулся и снова запер дверь на кое-как державшийся засов, для надёжности придвинув стол. Пора было сматывать удочки.

Прежде всего Богдан оделся, надев поверх своего комбинезона кольчужную рубаху, лёгкий грудной панцирь, налокотники и поножи, доставшиеся ему в наследство от рыцаря Бафомета. Более тяжёлую амуницию он надевать не стал – и так движения уже были несколько скованы. Затем, соорудив из верёвки и одного тюка некое подобие солдатского вещмешка, он быстро покидал в него самое необходимое, что можно было унести. Со значительной частью вещей и припасов пришлось расстаться, к великому сожалению. Богдан понимал, что медлить нельзя, и мешок получился вполне компактным, удобно разместившись за спиной наподобие армейского «сидора».

Из холодного оружия он взял только длинный кинжал – меч ему всё равно был не нужен: создавать сейчас устрашющий обряд было уже явно не актуально, а с учётом неумения владеть холодным оружием меч для него – только обуза. И так плечо оттягивал мешок, стеснявший движения. За пояс Богдан засунул револьвер, чтобы тот был под рукой, предварительно, по имеющемуся уже опыту, привязав его тонким ремешком нужной длины. На ногах он оставил свои удобные ботинки, которые после захвата трофейной рыцарской одежды носил в мешке – они были куда удобнее слишком мягких местных кожаных обуток.

Сжимая в руке лучёмёт, он снова выглянул за дверь. В коридоре по-прежнему было тихо. Осторожно ступая, Богдан пошёл в направлении выхода из башни.

Винтовая лестница привела его на этаж ниже, где тоже было тихо. Правда, в одной из комнат он уловил какое-то шуршание и резко распахнул дверь, посветив туда своим мощным фонариком и готовый в любой момент выстрелить.

Это оказалось нечто вроде кладовки с рядами мешков, бочек и полками, на которых стояли какие-то крынки и кувшины. За одной из бочек луч фонаря ухватил прятавшегося человека.

– Ну-ка, выходи! – приказал Богдан и добавил как можно более грозно: – Не то убью!

Из-за бочки выбралась фигура. Это явно был один из дворовых людей, сейчас прикрывавшийся руками от яркого света и не понимавший, откуда исходит луч такой силы.

– Не убивайте меня, добрый милорд, я всего лишь слуга, а не солдат! – взмолился юноша, почти мальчик.

– Вижу, что не солдат, но близко на всякий случай не подходи, – предупредил Богдан, и выключил фонарь, продолжая в полумраке следить за человеком. – Рассказывай, что тут случилось.

Слуга поведал, что на замок напали неожиданно. По отрывочным сведениям можно было догадываться, что каким-то образом к стенам пробрался хорошо вооружённый отряд герцога Карла. Ворота замка в дни празднеств, разумеется, тоже охранялись, но не так, как всегда. Однако кто-то вероломно открыл вторые запасные ворота с другой стороны и впустил врагов, сразу же начавших резню.

– Как в паршивом романе, – проворчал Богдан. – Измена, открытые ворота…

Он снова посветил на слугу, прикидывая, чем ещё тот может быть полезен. Союзник и соратник сейчас бы не помешал, но, видя бледное лицо с покрытым испариной лбом, трясущиеся губы и бегающие глазки, Богдан понял, что как «соратник» этот парнишка никуда не годится – только помехой может стать. Ну с ним, что ли, на прорыв идти? Правда, скорее всего, он тут знает все ходы и выходы, так что…