Странник (The Wanderer)

Радар указывал, что скорость больше не уменьшается. В течение последних двадцати минут Дон пытался хоть что-нибудь различить на поверхности, расстилающейся под ним. Но не разглядел ничего, кроме гладкой поверхности лимонного цвета. Да мощная широкая колонна продолжала направлять бег своей каменной начинки.

Время летело – космонавт опять находился в тени планеты. Он снял очки. Сопровождающие его корабли снова окрасились в фосфоресцирующий желтый цвет. Некоторое время Дону казалось, что он видит их неясное отражение на темной поверхности Странника, которая вдруг стремительно понеслась навстречу.

Мерриам приготовился к столкновению и смерти.

Внезапно черная поверхность исчезла, словно «Баба Яга» вместе с эскортирующими ее летающими тарелками пробилась сквозь потолок огромного освещенного помещения и оказалась над другой, новой поверхностью.

Эта поверхность находилась далеко внизу, поскольку поток лунной материи, все еще широкий сверху, сужался до точки там, где соприкасался со второй поверхностью. Поток выглядел сейчас, как громадный сильно вытянутый треугольник.

Можно было сделать только один вывод. Поверхность Странника, которую он видел до этого мгновения – поверхность, которая так старательно отражала солнечный свет и лучи радара, которая была желто-фиолетовой – это не что иное, как оболочка, оболочка настолько тонкая и нежная, что такой крошечный кораблик, как «Баба Яга», смог ее пробить, летя со скоростью полтора километра в секунду без какого-либо толчка или повреждения корпуса… оболочка, которая заслоняет и маскирует искусственное освещение и настоящую жизнь Странника, оболочка, которая растянута на высоте около тридцати километров над настоящей поверхностью планеты – если то, на что он сейчас смотрит, является настоящей поверхностью, а не очередным оптическим обманом.

Судя по сложности и массивности рельефа, эта поверхность была настоящей. Экран «Бабы Яги» показывал обширную слабо освещенную равнину, покрытую озерами, или по крайней мере, какими-то бирюзовыми, блестящими заплатами; равнину, на которой были видны разбросанные в странном порядке круглые, полуторакилометровые в диаметре шахты; равнину, заполненную огромными глыбами всех цветов и геометрических форм, какие только можно себе вообразить: конусы, кубы, цилиндры, спирали, сферы, зиккураты, розетки – для Дона все это было чистой геометрической абстракцией.

Что это? Громадные здания, машины, движущиеся механизмы, произведения искусства?

Ему пришли в голову определенные аналогии. Японское искусство создания сада камней… Обложки научно-фантастических романов, изображающие тянущиеся в бесконечность дороги, покрытые абстрактной резьбой, которая при ближайшем рассмотрении выглядит словно живая…

Затем он вернулся мыслями к воспоминаниям детства. Он вспомнил, как родители взяли его однажды в Миннеаполис, к бабушке. Он явственно почувствовал кисловато-терпкий запах ее гостиной. Вспомнил, как отец подсадил его, чтобы он увидел – упаси бог, ни к чему не прикасаясь – полку над дверью, заставленную, как он позже понял, раковинами каури, китайскими божками, пресс-папье из отшлифованных геологических образцов, залитыми в пластмассу цветами и какими-то другими безделушками, которые казались маленькому мальчику страшноватыми и загадочными, хотя и необычайно от этого притягательными.

Он снова почувствовал себя ребенком. Над равниной висели небольшие темные тучи неправильной формы, в которых, словно радужные яйца в гнезде, лежали большие блестящие шары, испускающие лучи света самых разнообразных оттенков.

Вскоре тучи остались позади, напомнив Дону о том, что «Баба Яга», скорость которой почти не изменилась, приближается к поверхности; истинной поверхности этой неизвестной планеты. Постепенно сокращался видимый на экране участок равнины. Однако Дон уже не чувствовал страха – страх исчез, когда «Баба Яга» пробилась через оболочку Странника.

«Баба Яга» и ее эскорт направлялись к точке между двумя большими шахтами, находящимися так близко друг от друга, что у Дона даже возникло впечатление, что они соприкасаются. В одну из этих шахт вливался поток лунных камней. Из другой излучался характерный для этих сооружений туманный свет.

Через мгновение Мерриам различил пространство, разделяющее шахты – оно напоминало серебристую ленту. Один из кораблей, сопровождавших его, так близко приблизился к потоку камней, что Дон даже встревожился – не произойдет ли столкновение.

В следующую секунду без малейшего толчка, словно все это происходило во сне, «Баба Яга» остановилась в четырех метрах над матово-серебристой лентой. Поверхность была так близко, что Дон без труда увидел вырезанные на ней узоры – круглую витую арабеску, окруженную кольцом странных иероглифов.

Все еще в состоянии невесомости Дон висел над экраном и смотрел вниз: он чувствовал себя, как рыба, выглядывающая через стеклянную стенку аквариума.