Странники

С тех пор как погиб Цыганков Забелин жил, словно на автомате. Он ходил на работу, делал своё дело, но мысли его были заняты другим. Он неотвязно, мучительно думал о том, кто виноват в гибели друга, кто мог его подставить и самое главное, как это произошло. Он же был там, возле него. Пусть и уехал в последний день в Таганрог, не был на месте трагедии. Однако до этого он был все время рядом, мог разглядеть подготовку теракта боевиками. Мог, но не разглядел.

Это ощущение — что он что-то просмотрел, что он пусть косвенно, но виноват в смерти Саши, не отпускала его в эти дни, заставляло вновь и вновь мысленно возвращаться в Ростов, вспоминать всё, до мельчайших деталей.

Поначалу он подозревал Третьякову, как единственного члена группы, оставшуюся живой. Не так, чтобы она самолично сделала подрыв — все-таки здесь нужны фанатики, готовые пожертвовать собой, но могла быть в чем-то замешана, что-то знать. Однако её проверили на полиграфе. Ничего не выявили. Больше никаких зацепок, никаких ниточек.

На месте теракта нашли труп боевика. Но и он ничего нового не подсказал контрразведчикам. Только то, что это целенаправленная, хорошо подготовленная акция.

Параллельно с этим развивалась выборная компания — суетились политические оппоненты, мелькали рекламные ролики кандидатов. Забелин совершенно не интересовался грядущими выборами, хотя и участвовал, как все сотрудники ФСБ, в обеспечении их безопасности. Страсти политической борьбы прошли мимо него, создавая фон быстротекущей жизни.

Как-то в метро он увидел слепого, которого подталкивала сзади бабка-поводырь. На груди его висел обычный плакатик с просьбой о помощи. Сколько таких ходит в метро? И все просят денег. Сергей никогда не жертвовал профессиональным нищим. Но тогда он подумал совсем о другом. Что если закрыть глаза, почувствует ли он, как эта странная пара проходит мимо?

Слепой приближался мелкими неуверенными шажками. Забелин закрыл глаза, пытаясь по мельканию света, колебанию воздуха уловить то мгновение, когда пара сравняется с ним. Но ничего не почувствовал. Только грохот колес, привычный шум метро. Когда открыл глаза — они были уже в конце вагона.

«Вот так и жизнь проходит — подумал он — открыл глаза, закрыл, а жизнь уже пролетела — даже легкое дуновение не уловить». Конечно, эти мысли у него возникли не случайно — под влиянием гибели Цыганкова.

Посмотрев на Забелина, Шумилов сказал: «да ты, брат, начал седеть. Не рановато ли?». Ему хотелось ответить какой-нибудь веселой шуткой, острым словцом, но он только криво усмехнулся и промолчал. Что тут скажешь?

Всё изменилось через две недели после выборов. В его кабинете раздался телефонный звонок, и четкий, громкий голос Шумилова, словно он сидел с ним в одном кабинете, пригласил к себе.

— Садись, Сергей Павлович — официально начал начальник отдела — как дела? Есть что-то срочное?

— Пока нет, всё в обычном режиме.

— Помнится, ты хотел лично участвовать в учениях по проверке антитеррористической безопасности?

— А что? — оживился Сергей, спросил с тайной надеждой, что где-то наверху, наконец, приняли нужное для него решение.

— Понимаешь, в деле «Странников» никаких подвижек. Я сегодня был у Васильева, и он сообщил, что решено отправить новую группу — «Странники-3». Её задача будет состоять не столько в проведении учения — само учение будет теперь прикрытием. Задача заставить противника высунуться из норы, проявить себя. Дело опасное! Группа будет вроде наживки, а боевики, как ты сам видишь, не шутят.

— Какие уж шутки! — мрачно заметил Сергей — пятеро наших погибло, посторонние люди, гражданские, чудом уцелели.

— Вот-вот! — Шумилов кивнул головой. — Раз ты вызвался сам, я предложил твою кандидатуру в руководители. Не против? Не передумал?

— Нет! — твердо ответил Забелин, — а кто еще будет со мной?

— Твоя давняя знакомая — Третьякова — Шумилов усмехнулся и посмотрел на Забелина, ожидая увидеть его реакцию.

На лице Сергея ничего не дрогнуло и не изменилось. Он спокойно ответил:

— Я сам хотел её предложить, так сказать, для чистоты эксперимента.

— Да, эксперимент…

Шумилов потянулся, разминая затекшие плечи, встал, бесцельно прошелся по кабинету. Сообщая о Третьякове, он не сказал, что решение послать старшим группы Забелина возникло вовсе не только оттого, что тот был другом Цыганкова, и, следовательно, можно было рассчитывать не особую тщательность с его стороны в выполнении задания. Генерал Васильев, разговаривая с Шумиловым, спросил:

— А ты уверен в Забелине? Он ведь тоже остался жив?

— В Забелине я уверен, как в самом себе! — несколько пафосно ответил Николай Поликарпович, чем вызвал недоверчивый взгляд генерала.

— А я вот не могу никому доверять до конца — сказал тот после продолжительного молчания, — к сожалению, наша жизнь являет множество примеров, когда даже близкие люди, родственники, предают друг друга. Тем не менее, возвращаясь к нашей ситуации, я думаю, что надо собрать их снова вместе — Забелина, Третьякову. Желательно воссоздать обстановку такой, какой она была в Ростове. Меня об этом просили из собственной безопасности.