Странница. Ранние всходы. Рождение дня. Закуток

В «Страннице» проявилось зрелое мастерство Колетт-психолога. Почему Рене, расположенная к «милому и доброму» Максиму, тем не менее отвергает возможность вести обеспеченную жизнь, занять положение в обществе? Не каждое юное создание из мюзик-холла устояло бы перед этим искушением. Но Рене не ординарна, она личность. Она не цепляется за неожиданное счастье, а бежит от него. Бежит, спасая свою независимость, свободу, полноту восприятия жизни, неутраченную жажду работать, вовсе не чувствуя себя готовой рантьерски прозябать. Она отстаивает свою способность созидать — будь то книги, ею написанные, будь то танец, пантомима; она защищает свое право, отдавая частицу себя дивным городам и странам, смотреть на мир своими широко раскрытыми глазами, а не созерцать его «уменьшенное отражение во взгляде влюбленного» — этого «героического буржуа», «громоздкого рантье», как называла она Максима в минуты досады. В ней восстала глубокая, художественно одаренная натура, для которой «вечный союз» с «милым и добрым», имеющим все и не делающим ничего, означал бы отказ от самой себя, поражение. Не убоявшись одиночества, героиня сохранила верность своему характеру и призванию. Рене Нере в этом романе — духовная спутница Жан-Кристофа.

Рассказ о судьбе женщины XX века, о поиске женского счастья на стезе внерантьерского бытия Колетт продолжила в «Изнанке мюзик-холла» (1913), одном из наиболее резких по остроте социальной критики произведений писательницы.

Жизнь гастролирующей концертно-цирковой труппы открывает не только «изнанку» того, что происходит на ярко освещенной сцене, под веселый смех публики, но и изнанку самого буржуазного строя, обрекающего своих граждан на столь тяжелое существование, рассчитанное на выживание только самых выносливых. Артисты вечно голодны, простужены, изнурены до крайности, таскают за собой по гастрольным путям-дорогам малых детей, которые тоже очень скоро вынуждены зарабатывать себе на пропитание, выходя на сцену под свет юпитеров. Артисты — те же поденщики, только едут они на работу в переполненном автобусе тогда, когда другие с нее возвращаются. Но именно в этой неизбывной нужде крепнет чувство солидарности. Не все равнодушны ко всем, а все помогают всем — таким тоже бывает закон жизни, и бесчестно этого не замечать. Колетт, сама испытавшая и горе, и поддержку коллег по сцене, уверенным пером ведет эту мелодию солидарности.

Рассказ идет от первого лица, и в повествовании сохраняется отчетливая дистанция между точкой зрения того или иного персонажа, рассуждающего нередко о жизни с немалой долей цинизма, и точкой зрения рассказчика — мудрого и совестливого, гуманного и мужественного. Писательница, воссоздавая самые разные ситуации скитальческой актерской профессии, держит на своей палитре не только серые или мрачные краски, но и радостные, мажорные, оттеняя живой разговорный язык всеми оттенками юмора, иронии.

Особых высот достигает мастерство Колетт-психолога в романе «Ранние всходы» (1923).

По-отрочески любят друг друга Венка Ферре и Филипп Одбер, с раннего детства привыкшие проводить каникулы вместе, на небольшой вилле у Ла-Манша; их родители владеют ею сообща. Прогнозы родителей об их будущей взрослой жизни ничуть не удивляют подростков, но именно в это лето все простое стало вдруг сложным. Лето нежданно подарило им и радость, и боль, и страдания, отдалившие их от пасторальной идиллии Поля и Виргинии. Безмятежное будущее под угрозой: Фил оказался в плену чар Камил Даллерей — женщины бальзаковского возраста. Эта прелестная вестница повзросления стремится помочь тому, кто «торопится жить», утолить его любопытство. Чувственное приключение может обернуться душевным опустошением, Филиппа подстерегает удел тех, кто «заранее прожил свое достояние»; таков смысл французского идиома — manger son blé en herbe (съесть пшеницу без спелого зерна). Об этой опасности напоминает — без назойливой дидактики название романа Le blé en herbe. Тончайшие нюансы мироощущения подростков, детская дружба, которая уже окрашена жаждой обладания, пробуждение чувственности, кристаллизация психологии мудрой женщины в девчонке с ободранными коленками — все ощущения здесь схвачены на уровне «тропизмов», тех неуловимых движений души, которые хотел, но не всегда умел показать «новый роман». «Отдавая, как и Пруст, предпочтение чувственной памяти, познающей мир, Колетт идет дальше него в расширении ее границ… Заинтересовавшись «иррациональным», она ощупью ищет способы, с помощью которых можно было бы приблизить, понять и покорить эту мало известную пока область…» — так определяет место Колетт в художественных исканиях XX века «Литературная история Франции».