Странное путешествие маленького человека

Я не знаю и не понимаю что же случилось той ночью. Я не знаю что стало с князем. Я не знаю где я теперь. И я не знаю зачем я здесь. Я ни чего не знаю, но главное я всё это и знать не хочу. У меня нет мыслей, нет переживаний, нет чувств. Я просто жду и надеюсь, что скоро всё это закончится. Жаль, что человек не может выключить себя на подобии той лампочки, что своим тусклым светом лишь подчеркивает серость и омерзительность моей тюрьмы. Сейчас бы я не задумываясь нажал на тот рубильник. Но я лежу и жду. И надеюсь, что кто ни будь другой выключит этот свет.

Весь мой мир сжат до размера этой комнаты размером два на три метра с зарешёченным арочным грязным окном. К окну придвинута железная койка со скрипучими пружинами и продавленным, бугристым матрасом. Нет ни тумбочки, ни шкафа, ни умывальника. Только старый стул, стоящий у двери вносит хоть какое-то разнообразие. В прочем меня это ни как не заботит. Я лежу и смотрю в серый потолок.

Я хочу быть один. Совсем один во всём огромном мире. Ну раз уж мир мой не так огромен то хотя бы оставьте меня одного здесь, в этих четырёх стенах. Наверное чувствуя мои желания и не желая давать мне покоя я и этого не могу получить. Меня не оставляют. Время от времени ко мне приходит старуха. Молча приходит, молча приносит еду, молча ставит тарелку с пресной кашей на стул, забирает пустую и молча уходит. Её визиты для меня неожиданны и от того ещё более неприятны. Звук, который её сопровождает– лишь лязганье ключа в замке. Старуху я не разглядывал, заметил лишь её худую фигуру в черном балахоне, да костлявые руки с узловатыми, скрюченными пальцами. Всегда в её визиты я неподвижно лежал в кровати с обычно прикрытыми глазами и ждал скорейшего её ухода, скорейшего лязга в замке. Нет, после этого я не вставал, не начинал бегать и прыгать, я вообще обычно не менял положение своего тела, но на душе становилось чуть легче.

Ещё моим посетителем был грязный дед в кожанке и с обрезом торчащим из-за плеча. Его бородатую морду я хорошо запомнил. Вынужден был запомнить. Это он меня выволок из грузовика, притащил, и бросил как бродячую собаку в эту конуру. Есть у него ещё одна заметная отличительная особенность. От него нестерпимо воняет. Табачный этот перегар сшибает с ног, сгибает, проникает в самое сознание и чёрной кислотой, мгновенно разъедает, убивает. И не скрыться.

Это зловоние появляется перед приходом хозяина. Своего рода глашатый его величества. Смешно, но тошно. Приходит раньше, опережая даже гулкий топот каблуков эхом дробящийся по пустому коридору, а потом, после ухода хозяина ещё долго, очень долго душит, терзает, смеётся над своей жертвой.

Дед этот приходит обычно утром и вечером. Хватает меня или за руки или за ворот и тащит на положенный мацион, то есть в туалет. Ему не важно надо мне или нет, ему не важно сопротивляюсь я или нет, он просто получает удовольствие от того, что делает. Я это чувствую. Бессловесная тварь.

Вчера вечером слыша шаги и чувствуя нарастающую вонь перегара я заранее сел на кровать в ожидании своего конвоира. Он с грохотом отворил дверь. К табачному перегару отчетливо примазался ещё и запах самогона. Дед подвинул к открытой двери стул и сел, поправил теперь упирающийся ему в спину обрез и направил его небрежно на меня. Оскалился обнажив ряд железных зубов. Достал из кармана куртки папиросы, выдернул одну зубами. Затем достав спички закурил всё время поглядывая на меня и цедя свой железный оскал. «Вот сейчас» подумал я и стал ждать. Но ни чего не происходило. И не произошло. Деду просто доставляет удовольствие вот так давить, терзать, смотреть на реакцию. Думаю не я первый с кем он это проделал. Дед был доволен. Докурив он швырнул в угол окурок, не спеша встал, схватил меня за предплечье как можно грубее и потащил на вечерние процедуры. Не помню как потом уснул. Просто растворился в темноте и всё.

Проснулся ночью. Темно, хоть глаз выколи. В такой темноте черти любят наблюдать за спящими невинными детьми. Наблюдать и ждать удобного момента, когда можно схватить, укусить, напугать.

Проснулся, а вернее просто открыл глаза и вернулся из забытья от неприятного, противного чувства. Сперва не понял, что со мной. Чем это отличается от того, что было вечером, днём, утором, вчера и позавчера.

Сообразил. Постель мокрая и холодная. Я жутко пропотел и то серое тряпьё, что теперь должен я называть постелью впитало этот холодный пот. Впитало мой страх и отчаяние.

Неуютно. Противно. Тело щиплет и знобит. Но я лежу почти не шевелясь, уставившись широко раскрытыми глазами в черноту непроглядной ночи. Мне всё равно. Мне теперь всё равно. Я теперь ни кто и не где, а значит у меня нет ни чувств ни страданий. Меня значит теперь и вовсе нет.