Странности миллиардера (прогонка)

Призрак улыбки промелькнул на его лице, когда дверь открылась, и он без особых усилий поднял спортивную сумку, не позволяя мне идти, затем вышел в вестибюль. Солнце лилось из окон, и пространство кипело жизнью.

— Это сделка, детка.

Что-то схватило мое сердце, и впервые за недели — месяцы — стало легче.

«Почему вы подкупили священника, а затем заставили его прийти?» Я пробормотал себе под нос, когда суета утреннего движения Лиссабона слилась в моем сознании в белый шум. «А что, если он проклянет нас или что-то в этом роде?»

Пульс у меня забился в горле, когда Ройс ехал к той же церкви, в которой поженились мои родители. Сан-Мигель, католическая церковь в районе Алфама в Лиссабоне, была одним из старейших приходов, знаменитым своим позолоченным интерьером. Это была церковь предков моей матери.

Ройс бросил взгляд через плечо на сверкающего взглядом священника на заднем сиденье, пока зигзагами пробирался сквозь поток машин. «Он не будет. Верно, отец Мигель?

Когда мы вышли из лифта, отец Мигель был в вестибюле. Ройс есть Ройс пытался подкупить отца Мигеля, но мало ли он знал, что этот человек был воплощением морали и щепетильности. Канцелярский костюм и белый воротничок казались мне очевидными, но что я знал?

Излишне говорить, что мужчина тут же сделал Ройсу замечание по-португальски, а затем сунул купюры ему обратно в руки. Затем он попытался вырвать меня из мускулистых рук Ройса, крича о насилии и святости брака и других подобных истериках. В суматохе, когда мы втроем говорили одновременно – я настаивал, что это не Ройс отметил мою Лицо, Ройс, извиняющийся за взятку, и отец, угрожающий вызвать полицию, — мы привлекли внимание всего вестибюля.

Я настоял, чтобы Ройс уложил меня, чтобы я могла спокойно поговорить с отцом Мигелем. Он согласился, но затем, казалось, принял решение за долю секунды и перебросил отца Мигеля через плечо и выбежал из вестибюля в нашу машину.

«Похищение — это грех», — был ответ отца. — И бить женщину — тоже грех.

— Отец, это был не Ройс, — я прыгнул, чтобы защитить его, взяв Ройса за руку. «Он спас меня». Жалкие глаза священника сузились, словно я был в бреду, и я не смог сдержать раздраженного вздоха. "Я обещаю. Это был Стюарт, человек, который настоял на том, чтобы мы поженились в отеле, а не в церкви». Затем, поскольку я был уверен, что все равно попаду в ад, я добавил: «Стюарт неверующий, но не Ройс. Он католик. Это то, что нужно, чтобы наконец увидеть, что мы принадлежим друг другу – наша общая вера».

Ройс поперхнулся, подавляя смех, и я бросил на него взгляд, заставив его замолчать. По мнению отца Мигеля, этого было достаточно, поскольку эта идея, похоже, его немного воодушевила.

— Это правда, молодой человек? Я повернулась лицом к отцу на заднем сиденье, собираясь ответить ему, когда отец Мигель поднял ладонь вверх. «Я хочу услышать мнение будущего жениха».

"Это." Серьезное выражение лица Ройса ничего не говорило. «Моя мать была набожной католичкой и научила меня следовать слову Евангелия». Я моргнула, изо всех сил стараясь не показать своего шока. Мы ехали на скором поезде в ад. «Уиллоу беременна, и наш ребенок не родится вне брака».

Вот дерьмо.

Отец Мигель бросил на меня неодобрительный взгляд, который сказал мне, что я буду гореть в вечном огне ада, если он не благословит этот союз.

— У тебя были внебрачные связи, дитя? Я бросил на него виноватый взгляд. — Твои родители знают?

— Нет, — прохрипел я.

Он покачал головой, наблюдая за нами так, словно мы были двумя падшими ангелами, и только он мог вернуть нам уважительный статус.

«Я благословлю ваш союз». Я вздохнул с облегчением. — Но только ради будущего ребенка.

«Спасибо, отец», — ответил Ройс, нотки смеха пронизывали его голос и танцевали в темных глазах.

Усталость медленно расползалась по моему телу, боли усиливались с каждой минутой. День был долгий, а полдень еще не наступил. Я нежно потерла живот, тепло разливалось по мне, а внутри меня росли мысли о маленьком чуде. Мне не терпелось почувствовать эти движения, обнять ее или его в своих объятиях, внутри меня расцветала жестокая защита.

Через пять минут мы поднялись по ступенькам, ведущим нас в церковь. Солнце Лиссабона ярко светило на безоблачном небе, обещая мечтательное будущее. Тем не менее, нервозность и холодный пот покрывали мое тело. Присутствие Ройса и его рука на моей пояснице, его большой палец, касающийся моей обнаженной кожи, стали утешением, без которого я бы потерялась. С каждым шагом легкий аромат его одеколона поглощал меня, и каждый вдох все больше втягивал его в мои легкие. Мои ноги подкосились, когда мы достигли верхней ступеньки, и я увидел, кто нас ждет.

Мои лучшие подруги, Аврора и Сейлор, стояли со своими мужьями, одетые в пух и прах. И там, сразу за ними, стояли мои замечательные родители и нежно улыбались мне. Ни намека на опасение в их глазах. Как будто они знали, где я должен быть и с кем.