Странные дела, или Детектив по-деревенски

   Я уже открывала дверь и вряд ли бы заметила ее, если бы у меня не упали ключи. Наклонившись за ними, я увидела камень у коврика, которым была придавлена записка. Озираясь по сторонам, я подняла записку, на которой было написано всего три слова «Вали отсюда врунья».

   Весь последующий вечер я ломала голову, кто мог оставить мне эту записку, по законам жанра, составленную из газетных вырезок. А то, что она предназначалась именно мне не вызывало никаких сомнений. Не Христофоровне же ее написали в конце концов.

   Во-первых, бабка тут уж черт знает сколько лет живет, с чего бы в друг ей валить из Духовки, а во-вторых, Сандра вроде существует себе тихо-мирно, никого не трогает. Значит остаюсь только я. Интересно, кого я могу так сильно раздражать, что он даже не стесняется шариться вокруг дома. Зато если предположить, что это написал убийца, значит я все правильно делаю. Хотя что я такого особенного накопала-то? Да ведь ничего пока. Но ведь убийце об этом может быть неизвестно, а вот то, что я хожу по деревне с расспросами, его может очень волновать. Что еще раз подтверждает – преступник кто-то из духовских.

20.

  Утром пошел дождь. Пришлось доставать резиновые сапоги, чтобы без приключений добраться до деревни. Ромки дома не было, Христофоровна злобно таращилась в телевизор, когда я заглянула к ней в комнату. Прям день сурка какой-то.

На завтрак бабка потребовала сырники и компот. А я порадовалась в очередной раз. Не придется долго стоять у плиты. Переделав все домашние дела, я отпросилась у бабки прогуляться и направилась в Духовку. Дождь к тому времени уже закончился и выглянуло теплое солнышко. В принципе и сапоги-то можно было не надевать, особой грязи не наблюдалось. Земля до того сухая стала, что впитала в себя всю долгожданную влагу, не превращая ее в кашу под ногами.

   У дома Митяя вальяжно прогуливался толстый котяра, самого деда видно не было. Я решила снова попытать удачу и принялась долбиться к деду в дверь. Внезапно она распахнулась и старческий голос прокряхтел:

– Чего долбишься?! Чай не глухой!

   Тут дед заметил меня и уже вполне доброжелательно сказал:

– А-а-а, Женя, проходи милая, не стой на пороге.

   Я разулась и прошла в дом. Дед жестом пригласил меня за стол и принялся суетливо хлопотать вокруг. Из допотопного холодильника достал тарелку с окоченевшими блинами, трехлитровую банку с медом, зажег конфорку на старенькой плите и поставил облупившийся чайник. Вообще, надо сказать, все здесь было какое-то старенькое, как и сам Митяй, впрочем. Видно было, как не хватает женкой руки в доме. На кухне только самое необходимое: плита, холодильник, стол, два стула, да полуразбитый умывальник. Ни тебе занавесок на окне, ни коврика у порога, ни скатерти на обшарпанном столе столетней давности. Некстати вспомнила жилище тетки Кати. Вот уж что значит жилище старого холостяка. Все самое необходимое, по-спартански.

   Все это время я молчала, не зная с чего начать расспросы. В итоге дед, не выдержав, спросил сам:

– Ну Женя, спрашивай. Не просто ведь так зашла. Мне Петровна сказала, что ты тогда забегала. Да я больно торопливо убежал. Ты как ушла тогда, мне внучка позвонила, пришлось срочно все бросать и ехать. Только и успел что сумку захватить. Еле успел на автобус. А ты чего прибегала-то?

– Да я… Я про внучку вашу и хотела поговорить. Я слышала, что они с Ингой убитой подругами были.

– Дак это когда еще было-то?

– Поругались?

– А кто ж их знает. Да вот дружили, пока малые были. А как выросли, так и разошлись их пути-дороженьки. У каждой своя жизнь.

   На плите засвистел чайник, и я было уже хотела подорваться, чтобы самой налить чай по кружкам, заботливо выставленным дедом, но тот остановил меня.

– Сиди. Чай я не у тебя в гостях.

– И что же, внучка сюда совсем не приезжает что ли?

– Нет, не приезжает. Своя у девки жизнь. Я токма к ней изредка заглядываю, – вздохнул дед, – Разве ж вам молодым интересно со стариками? То-то вот и оно…

   Митяй снова вздохнул, плечи его опустились и сам он как-то враз сник. Мне стало ужасно жаль старика. Захотелось сказать что-то приятное, приободрить, но слова застряли комом в горле. Да и что тут скажешь?!

– Дмитрий Никанорович, а правда, что вы на флоте служили?

Дед лукаво на меня поглядел, выпрямился и как гаркнет:

– Свистать всех наверх!

   Я засмеялась, и Митяй тоже вроде как расслабился, взгляд его снова потеплел.

– Я, Женя, привык один жить. Жена моя тридцать лет как померла. Внучка, единственная, между прочим, с отцом жила, сюда иногда на лето отправляли ее. Сам я в Духовку лет двадцать назад перебрался, места мне здешние больно понравились. Вот теперь тут и кукую.

   Я не знала, стоит ли снова спрашивать про внучку. Очень не хотелось расстраивать деда. С одной стороны, он же вроде ясно сказал, что девушки не общались в последнее время. Но с другой… он мог и не знать вовсе.

– А внучка ваша сейчас где живет?