Странные и удивительные мы

Когда бабушка вновь заговорила, ее голос звучал глухо и спокойно, что подействовало на меня гораздо сильнее.

— Я говорю серьезно. Больше не поднимай эту тему ни со мной, ни с другими! Иначе я тебя никогда не прощу!

Глава 6

Из всех дней, проведенных с мамой, я заполнила только один — ее свадьбу. Каждая секунда до сих пор помнится столь живо, что я грешу на яркое детское воображение, потому что вряд ли шестилетний ребенок может помнить все до мельчайших подробностей. По мере взросления память время от времени возвращала меня к тому времени: днем, рассматривая улицу через матовое окно школьного класса, или ночью, вспоминая услышанные разговоры.

— Ты самая красивая подружка невесты, Элли. — Бабушка Пегги поправила мое платье и бледно-желтые розы в волосах.

В детстве я была сорванцом. Мои глаза загорались при виде деревьев, подходящих для лазания. Увидев группу The Bangles в «Вершине популярности»,^[7] я мечтала об электрической гитаре на Рождество. Но не буду отрицать, то платье было потрясающим: солнечно-желтое с бантом на поясе. Мне даже было позволено надеть его с туфлями-мыльницами, чему я несказанно удивилась. В те дни мне многое сходило с рук.

— Давай я прихвачу булавкой, — произнесла бабушка. — Платье немного велико тебе.

— А почему не купили по размеру?

— Если бы у нас было больше времени, так бы и сделали.

Время. Детское восприятие времени искажено. Недели воспринимаются, как месяцы, а месяцы, как вся жизнь. Даже тогда мне казалось, что все происходящее было стремительным и быстрым. Моя подруга Сэлли, побывав однажды подружкой невесты, потом две школьные четверти рассказывала нам о бесконечных примерках, о походах по магазинам в поисках правильных колготок. А мои родители объявили о предстоящей свадьбе за неделю.

— Ну же, маленькая леди, давай посмотрим, готов ли наш папа.

Бабушка взяла меня за руку и повела в гостиную, где папа стоял у окна в шикарном сером костюме. Когда он повернулся, я увидела опухшие красные глаза и кривой цветок на лацкане. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Ты настоящая принцесса, — сказал он, и пусть мне хотелось выглядеть как Сюзанна Хоффс, я деликатно ответила:

— Ты тоже.

Он рассмеялся.

— Надеюсь, что нет.

— Я хотела сказать, что ты сказочный принц.

— Отлично! Я очень старался. А ты готова стать подружкой невесты?

— Да! Мы поедем на свадебной машине?

— Нет. Мы поедем на моей машине.

— О! А мы будем бросать конфетти?

— Хм. Наверное, нет.

— А после будет дискотека?

— Мама не хочет, милая.

Все это совсем не было похоже на свадьбу, о которой рассказывала Салли.

— В церкви я пойду сзади мамы?

Он взглянул на бабушку и, опустившись передо мной на колени, взял мою руку.

— Нет, Элли. Мама будет в больнице, милая. Она слишком слаба, чтобы ехать в церковь.

— В больнице будет священник. Отец Даниэль, — вмешалась Пегги.

— О, хорошо.

Я была страшно разочарована, но боялась признаться в этом даже самой себе. Мамина комната в больнице была ужасна, заполненная машинами, которые громко пищали. Я не могла представить, как там смогут разместиться гости.

На месте выяснилось, что, хотя друзей у родителей и было достаточно, никого не будет. Там была только мама и она спала в подвенечном платье, медсестры радовались и суетились вокруг нее с цветами. Еще несколько месяцев назад мама была куда красивее, чем сегодня. С длинными ресницами, которыми она щекотала меня, и пухлыми губами, которые, если она мне разрешала, я долго красила.

Взрослые говорили об агрессивном раке яичников, что болезнь прогрессирует быстро, что одно из ребер сломалось, и арбуз, который вырос в ее животе, выглядел хуже, чем обычно. В ее носу была трубка, и через палец мама была подключена к аппарату, работающему также громко, как и наша домашняя сигнализация, когда садились батарейки. Платье было не по размеру, слишком большое, но туго обтягивающее живот.

Бабушка повела меня в туалет, хотя мне не хотелось. Она всегда так делала перед длинной поездкой или важным событием. Я мыла руки, когда меня неожиданно накрыла тоска. Краска залила лицо, из глаз брызнули слезы. Я наклонила голову над раковиной. Когда бабушка закрыла кран, перестала течь вода, но не мои слезы.

Пегги нежно развернула меня к себе и обняла сначала осторожно, а потом так крепко, что стало трудно дышать.

— Пожалуйста, не плачь, Элли, — неистово зашептала она, поглаживая мои волосы. — Пожалуйста, пожалуйста, не плачь.

Я пыталась разгладить свое сморщенное лицо.

— У меня не получается.

Бабушка вытерла мои красные мокрые щеки салфеткой. Ее лицо исказилось от отчаяния.

— Элли, будет очень трудно. Но ради мамы мы должны быть сильными. Мы все. Мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы подарить ей один счастливый день. Если она увидит, что ты плачешь… Она не сможет этого вынести. Давай без слез, дорогая. Пожалуйста.