Странные истории

Будучи юношей, Генри проявил необыкновенные биллиардные способности, одолев всех соперников в Новом и Старом свете. Не проиграв ни одной партии и не найдя других достойных игроков, он тихо удалился в глухой городишко Бранденвиль на берегу залива и уже больше не участвовал ни в одном турнире. Это было очень странно, особенно в его возрасте. Каких – то неполных двадцать лет и затворничество во цвете лет и огнях славы, ну это уж слишком.

– Проходите, доктор, садитесь…,– тихо проговорил, пытаясь улыбнуться, больной и показал глазами на красивый с гнутыми ножками венский стул, стоящий у небольшого с такими же гнутыми ножками столика.

– Проходите, доктор, проходите,– неожиданно проговорил следом за хозяином хрюкающим голосом, лежащий на полу поросёнок. Доктор опасливо покосился на говорящего поросёнка, обошёл его стороной и сел на краешек стула, поставив ридикюльчик на колени. Он никогда, ни только не видел говорящих свиней, но и не слышал о таковых. На сей раз Браун подумал, что ослышался.

– Слушаю вас,– сказал доктор Браун и ещё раз покосился на поросёнка, продолжая сомневаться, что хрюкающая человеческая речь исходила от него. «Наверное, жара виновата, ходишь целый день по душным пыльным улицам, вот и доходился. Всё,.. последний больной и домой, домой, домой. Сегодня же, как никогда, – все больные с перегревом» – подумал он.

Доктор Браун с большим уважением относился к Генри Стакнеру, знал его отца, мать, которые были приличными людьми и всегда вовремя оплачивали труд Брауна. А эту педантичность, как немец, Браун уважал в людях. Ему было всегда неловко напоминать о деньгах. А тут, нет, тут всё как надо. И при жизни родителей, и без них, всё было как надо.

Браун, как врач, относился к великому заточению Генри по-своему. Он считал, что это просто затянувшаяся на многие годы депрессия. «Что за мода,– ворчал он всегда, посещая Генри,– детей привлекать к взрослым играм. Это неправильно. Хоть и талантлив ребёнок, но он всё равно ребёнок и психика у него детская, а потому все эти преждевременные взлёты ничего хорошего детскому здоровью не несут, один вред. Вот взяли и испортили человека с малых лет». И он, как мог, старался лечить Генри. Правда эта болезнь у юноши была столь необычна. Доктор Браун использовал все свои знания, чтобы вывести Генри из депрессивного состояния, но всё было тщетно. Теперь же Браун, как только позвала его Магда, пришёл не только отследить состояние больного, но и дать ему новое, им самим приготовленное, лекарство.

Браун был хороший доктор, с задатками учёного экспериментатора и ему была, с научной точки зрения интересна болезнь Генри. И вот сегодня он как раз и хотел предложить больному вытяжки из новых, неиспользованных им раньше растений.

– Вот это да!– Изумился и затаил дыхание Мориц.– Значит хозяина зовут Генри и у него есть говорящая свинья.– Лица доктора мальчику не было видно, а вот поросёнка и больного он видел отлично. В общем, Мориц не жалел, что происходящее на мансарде испортило его охоту. Он лежал на крыше и старался не пропустить ни одного слова, ведь это была удача и ради этой удачи он согласен прийти в этот городишко, хоть обогнув земной шар.

– Сколько раз тебе говорилось, Сильвестр: «Не вмешивайся в чужие разговоры»,– немного сконфуженно заметил Генри поросёнку.– Извините,– обратился он к доктору, –… это у нас семейное.

– Да, да.., – пролепетал растерянно доктор, поняв, что он не ослышался и что хрюкающие звуки исходили именно от лежащего на коврике поросёнка.

– Он у меня баловник, – сказал смущённо Генри,– не обращайте внимания,– и незаметно погрозил Сильвестру пальцем.

Доктор знал, что чревовещание имеет место в мире, но насколько оно имеет отношение к животным…? Это был вопрос. В любом случае такое суждение его успокоило. Да и что сказал этот кот – повторил за хозяином два слова. Подражание, это ещё не есть осмысленный разговор.

Доктор раскрыл ридикюль и стал вынимать из него всевозможные медицинские инструменты, но Генри движением руки остановил его.

– В чём дело?– спросил Браун.

– Не надо, доктор,– сказал больной, и вялая усмешка скользнула у него по губам.– Мне это уже не поможет. Я пригласил вас за тем, чтобы вы выслушали меня.– Больному стало трудно дышать, пот выступил у него на лице, но он усилием воли справился с приступом и заговорил дальше.– Просто, доктор,.. когда человек знает о чём-то больше, чем знают другие… – он осёкся,– но справившись с волнением, продолжил. – Нет, не просто знает, как знает в школе учитель, а владеет тайной знания – это уже другое дело.

– Замолчи, Генри,– проговорил поросёнок Сильвестр,– ты не должен никому говорить того, что ты хочешь сказать сейчас, это опасно…

– Доктор опять посмотрел на поросёнка, но уже без изумления. Скорее всего, в его взгляде главенствовало любопытство учёного.

– Мне уже ничего не опасно, Сильвестр. Позаботься лучше ты сам о своей шкуре, буркнул Генри.

– Я сказал, ты ответил,– парировал Сильвестр,– Только эта Магда с тряпкой совершенная дура, в моём хвостике столько же мозгов сколько в её голове.