Странные люди (СИ)

Душевая была всего шага три в длину. И два широких шага до Пакости. Стараясь не издать ни одного лишнего звука, способного выдать его намеренья, он приготовился к рывку. Одежда и полотенце висели на разболтанных крючках у двери: одеваться – себя выдать.

- Ты чего там затих?

Тук-тук-тук.

Пакость рванул к выходу еще с первым стуком. Третий еще затихал, когда он отогнул гвоздь и распахнул дверь, желая расшибить лоб надоедливому стукачу. После тесной полной пара душевой в коридоре его, мокрого, мигом накрыла волна холода. Ни топота, ни ойка, ни хлопанья дверей…

Тяжело дышащий Пакость напряженно посмотрел по сторонам. Дверь открывалась так, что он бы увидел любого, кто промчался бы в сторону комнат. Стоящему за ней дверь, распахнувшись, должна было отрезать путь к отступлению, загнав в тупик.

Он заглянул за дверь. Пятачок свободного пространства. Слева стена. Справа - стена. С другой стороны двери - дверь туалета, запертая снаружи(!). Они сами так сделали в первые дни, потому что она постоянно хлопала от малейшего сквозняка. Пакость даже проверил крючок – заперто.

Дальше было только плотно закрытое окно. Ни единой живой души. Даже намека на ее присутствие.

Теперь холодно стало не только из-за стылого коридора. Сантиметр за сантиметром, отказываясь принимать то, что только что столкнулся с чем-то пугающим и странным, Пакость обшарил дверь, ища на ней что-то, ну хоть что-то, способное стучать. Стучать в ответ на его слова… Осматривая душевую, потом участок коридора у двери, потом окно, он мысленно спрашивал себя – не померещилось ли? Не было совпадением? Да какое совпадение может быть, если он считал, что общается с человеком. С живым человеком.

Спящий «Ец» молчал. Зловеще и угрожающе. Темный, блеклый, неясный, заброшенный, отвыкший от людей. Одичавший. Непонятный. В этом густом сером мареве могло скрываться все, что угодно. И хоть Пакость на этой мысли скептически фыркнул, теперь он смотрел на коридор корпуса другими глазами. Обычные вещи приобретали другой, зловещий вид – трещины на стенах, падающие капли, скрипящий за окном тополь…

Пакость одевался торопливо, натягивая одежду прямо на мокрое тело и поскальзываясь на мокрых плитках. У него было ощущение, что этой ночью все люди на земле куда-то пропали и он остался один в этой серой мгле и давящей тишине. Совершенно один.

В комнате Немо было пусто. По-прежнему. Понимая, что сойдет с ума, если немедленно не разыщет хоть кого-то живого, кто сможет нарушить этот бредовый кошмар на яву, он вломился к Лису, цепляясь за стоящие посреди комнаты тумбочки. Одна распахнулась от удара. Прямо на ноги Пакости посыпались карандашные огрызки, и – о чудо!- на первый взгляд просто сваленные в кучу подушки и одеяла на сдвинутых кроватях сонно заворчали.

- Лис, Лисеныш…- от напряжения у Пакости сел голос. – Лис, это я. Вылезай.

Лисья берлога походила в полумраке на неудачно построенный вигвам или на муравьиную кучу. Он наугад запустил мокрую руку в глубину этой кучи и ухватил за теплую костлявую пятку, потянул на себя.

Куча оглушительно чихнула, пятка брыкнула его и пропала. Из самого центра берлоги, разбрасывая подушки и одеяла, медленно поднялась лохматая макушка. Сонные-сонные глаза – это было видно даже в полумраке, непонимающе заморгали.

- Мама еще не вышла на небо и Лис хочет спать… - глухо сообщил Лис, потирая кулаками глаза.

- Да там туман такой, что мама твоя может сегодня и не выйдет, - буркнул Пакость, сердитый на то, что не придумал повод, по которому растолкал Лиса. Просто хотелось его сейчас рядом. Теплового, живого, странного.

В этой спальне, такой же холодной и пустой, как и все остальные, было неожиданно спокойно и уютно. Страх остался за порогом. От вида сонной Лисьей головы ему самому отчаянно захотелось зевать, а еще лучше – завалиться на соседнюю кровать дрыхнуть.

Груда снова зашевелилась. Лис поднялся на колени, выдвигаясь больше из своего логова. Показались покрытые веснушками плечи, испещренные ими же ключицы и грудь.

- О-о-о-о, - непонятно по какому поводу протянул художник, смотря на Пакость абсолютно расфокусированным взглядом. - О-о-о-о-о. Лис сейчас встает…

Что он там увидел, Пакость не спросил. А даже если бы спросил – не понял бы ничего в этих Лисовых «кружочках», «пятнышках», «полосочках». Рыжий без вопросов выбрался из постели и сопя принялся одеваться. За это его понимание, и плевать на чем основанное, Пакость готов ему Луну с неба достать.

Вот только пристроить Луну в этой комнатушке было сложновато, и Пакость решил начать с малого. Присев, собрал рассыпанные им же карандаши и аккуратно запер в тумбочку.

- Пошли на кухню, Лисеныш, - предложил он, пока рыжий искал кроссовки и в пол голоса уговаривал их больше не теряться, а шнурки не развязываться. Это чудаковатое бормотание успокаивало вместо того, чтоб раздражать.

- Пошли, а? Я тебе чай сделаю. Большую чашку. И яичницу поджарю, хочешь? И большой кусок хлеба с маслом дам. Согласен? Пошли только?

Лис выглянул из-под кровати, прижимая кроссовок к груди так, как держат любимого кота, и просиял улыбкой.