Странные люди (СИ)

Он встряхнулся от неприятных мыслей и выключил газ. Лис очень вовремя вмешался и спас собственный завтрак. Иначе бы пришлось отскребать его останки от сковородки.

- Чего тебе? – скрипнули дверцы буфета и загремели тарелки.

- Не грусти, не надо. И не бойся никого. Ты же хороший, а хороших не трогают.

- Кто не трогает?

- Они, - Лис произнес это так, словно Пакость должен был сразу понять, о ком речь.

- С чего ты взял? - тарелка с исходящей паром яичницей опустилась на стол перед Лисом.

- Лис ничего нигде не брал, Лис просто знает. Лис слышал много страшилок, и… Лис просто знает и все. С плохими всегда что-то случается.

Горькая усмешка Пакости переросла в гримасу. Это торопливое бормотание звучало так уверенно, что младшего становилось откровенно жаль. Каким чудом он эти розовые очки на себе удержал до сих пор? Или просто сам себя убедил?

- Дурачок ты, Лис. Ни черта не знаешь, - Пакость выключил чайник и полез за чашками. - Со всякими что-то случается. И с плохими, и с хорошими. А говорят, что с хорошими даже чаще…

- А ОНИ обижают только плохих, - уперся Лис, воинственно воткнув вилку в яичницу. - Спасибо. А ты?

- Не охота… Ешь, ешь. Сейчас чай будет.

Их спор растаял в запахе свежезаваренного чая и недорогого растворимого кофе. Дождь шумел и шумел, претендуя на право стать новой мелодией лагеря вместо дуэта скрипящих сосен и песни птиц. Он превращал асфальтовые дорожки в каменистые горные ручьи, а тропинки и клумбы в болота. Он заставлял отсрочить длинные прогулки, посиделки в Беседке или на качелях на детской площадке, запирая их в четырех стенах. Уже не таких дружелюбных стенах.

Пакость курил в приоткрытую форточку, пока младший бодро расправлялся с завтраком. Настроенье было препаршивое, а дождь портил его еще больше. Пакость мысленно твердил этому наглому дождю, что если ему сильно захочется бродить по территории, он не испугается холодной воды с неба и раскисшей земли. И ничего ему не будет.

Капли барабанили по ржавому карнизу раздражающе монотонно. Кап-кап-кап-кап. Так же настойчиво и невозмутимо, как и та невидимая рука сегодня, делавшая три коротких удара о дверь душевой. Пакость поморщился.

Он потащил сюда младшего, чтобы развеяться, а этот чудик только подлил масла в огонь. «Обижают только плохих…» Успокоить хотел, казалось бы, а волей не волей заставил вспомнить все грехи. Ему было, что вспоминать… Может, и правда расплата настала? Тупым ужастиком пахнет, но сама ситуация утром как оттуда родом.

- А ты все равно ничего не бойся, - неожиданно и очень упрямо заявил Лис, возрождая их прерванный разговор. Как мысли прочел. Он обернулся на стуле и смотрел неожиданно серьезно, плотно сжав губы в прямую линию.

- Лис… с чего ты вообще взял, что я хороший? – после слишком уж затянувшегося молчания спросил Пакость, выпуская дым. Желтые глаза Лиса были сейчас почти как буравчики Немо. Впились – не выдернешь.

- А какой ты?

- Много ты обо мне знаешь?

- Немного. Но ты точно хороший…

- Точно-точно?

- Точно-точно!

Пакость глубоко затянулся, закашлялся, как будто впервые взял в руки сигарету. Он же не собирается рассказывать сейчас все Лису? Или собирается? Зачем? Может, не стоит.

- Я человека убил, Лисеныш, - прошептал он, и голос его чуть не утонул в шуме дождя. - Давно, лет восемь назад. Таким, как ты был. Ну что, сильно хороший я?

«Может, эти твои ОНИ и правда существуют и за мной пришли?» Не то, чтоб он сильно в это верил, но слова Лиса так крепко засели в голове, что он все время к ним возвращался.

- Кого? - рыжий спросил сразу, не отмалчиваясь, без драматических пауз. Он говорил тем же непривычным серьезным тоном, весь такой внимательный и взрослый. Вроде и не его знакомый солнечный Лис.

- Очередного материного приживалу. У нее они меняются чуть ли не каждый месяц… От кого-то из них и меня получила… - Пакость не мог на него смотреть. Он разглядывал сто лет некрашеную оконную раму, отковыривая от нее ногтем чешуйки белой краски.

- Как?

- Проклял, как еще? Он шкаф с антресолями был, тот еще бычара, а я пацан совсем, такой как ты сейчас, - Пакость не выдержал и сплюнул на пол, стряхнул в форточку пепел. – Он сначала такой весь хороший, такой весь заботливый, а потом озверел… Надирался, руки распускал… - он затянулся так, что сигарета истлела почти до фильтра. - Ясное дело, я его проклинал, я тогда уже понял, что если разозлюсь – будет плохо. Три раза он разбивался на машине. Три раза, представляешь, Лисеныш?! Машина в мясо, а сам как-то ж, тварь, целеньким почти оставался. Ну в четвертый ему не повезло… Влетел в столб где-то на окраине. Пока «скорая» приехала, он уже скончаться успел… В новостях передавали, сюжет показывали… Железо мятое, на асфальте кровяки полно, - Пакость передернулся, как от налетевшего сквозняка. - Я в таком шоке был, когда увидел, что месяц не чувствовал в себе ничего… как отрубило. Нет, я не жалею его ни капли. Поделом. Но… Я не хотел. Просто… просто страшно все это понимать.