Странные мы

‒ Ты не виноват. Это я все неправильно поняла. ‒ Я мотаю головой, пытаясь улыбнуться. Он не обязан отвечать мне взаимностью, и я не хочу, чтобы он корил себя за то, что сделать этого не может. ‒ Мне надо было догадаться, что ты не… ‒ Слова застревают в горле, поэтому я просто пожимаю плечами.

‒ Я что, Кая?

Он прислоняет голову к дверному откосу и смотрит на меня так, словно видит мою душу насквозь. Никто никогда не смотрел на меня так. И боюсь, никто не будет.

Он причиняет мне боль, даже не желая этого.

‒ Ты не можешь быть со мной, потому что я не нравлюсь тебе так, как ты мне, ‒ шепчу я.

Тень вымученной улыбки скользит по его губам. Тем, которые я поцеловала, и тем, которые остались неподвижными.

‒ Не по этой причине, Кая, ‒ тихо отвечает он.

Я прикрываю глаза и хмыкаю: разве причина имеет значение?

‒ Ты мне ничем не обязан, Данте. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь, чтобы сказать мне то, что я и так знаю.

Я очень стараюсь говорить спокойно, но внутри меня все переворачивается.

‒ Думаешь, знаешь? ‒ горько усмехается он, потом отталкивается от двери, неторопливо подходит к кровати и опускается передо мной на корточки. Теперь ему приходится приподнимать голову, чтобы смотреть мне в лицо. А я сжимаю пальцы на покрывале, борясь с искушением зарыться ими в его волосы.

‒ Помнишь, я обещал, что не причиню тебе вреда?

Помедлив, я киваю.

‒ И мне очень хочется сдержать обещание, но, боюсь, я для этого все еще очень эгоистичен, ‒ с поражением признает Данте.

Я морщу лоб, не понимая.

‒ Разве быть со мной – это проявление эгоизма?

‒ Ты даже не представляешь, насколько. ‒ Он протягивает руку и с щемящей сердце нежностью отводит влажную прядь с моего лба, а затем кончиками пальцев гладит щеку, и я даже не уверена, отдает ли он отчет в том, что делает. ‒ Я худший выбор, который ты могла сделать, Кая.

Я моргаю: то, как он говорит о себе, отзывается во мне с болью.

‒ Это неправда, ‒ упрямо качаю головой, чем вызываю его безрадостную улыбку.

‒ Ты такая красивая! ‒ вдруг выдыхает Данте с надломанным трепетом.

Что, черт возьми, он делает?! Это какой-то новый вид пыток?

‒ Ты не можешь… Не можешь говорить так и при этом отбирать у меня надежду! ‒ внезапно злюсь я, отталкивая его от себя.

Данте теряет равновесие, но удерживается, упершись руками в пол. Он садится напротив меня, но больше не пытается прикоснуться ко мне. Молчит, обхватив руками голову, и смотрит в невидимую точку на полу.

А меня трясет от бессильной злости и разочарования.

‒ Лучше бы ты не приходил! ‒ кричу я, глядя на него сверху вниз. ‒ Уж как-нибудь пережила бы, что ты меня не хочешь! Ничего ведь не было! Еще ничего не было, Данте!

Он поднимает голову, смотрит мгновение и вдруг начинает смеяться, но это нехороший смех – какой-то горький, роковой – у меня от него мурашки по коже. Он стихает так же резко, как и начинается.

Данте кивает.

‒ Ничего. Ты права. Еще не поздно остановиться.

Я в растерянности жму плечом. Резкая смена его настроений сбивает меня с толку.

Он опять кивает, словно что-то для себя решив, потом поднимается и идет к двери. В недоумении таращусь ему в спину. Думаю, что Данте сейчас уйдет, и когда он берется за ручку, уже в этом уверена, но ручка остается неподвижна.

Данте прислоняется лбом к двери, не двигаясь с места.

‒ Черт! ‒ со злостью ругается он. ‒ Кая, ‒ зовет он, стоя ко мне спиной, ‒ пожалуйста, скажи, чтобы я ушел. Скажи, чтобы убирался нахрен, ‒ с мольбой просит он.

‒ И не подумаю!

Я не хочу, чтобы он уходил. И теперь, когда вижу, как он борется с собой, не хочу этого вдвойне.

Он разворачивается, прислоняется затылком к двери и долго на меня смотрит, будто прикидывая, что со мной делать.

Скрестив руки на груди, я с вызовом смотрю на него в ответ: не собираюсь облегчать ему задачу избавиться от меня.

‒ Я не подхожу на роль твоего парня. Вообще чьего-то парня.

Он все еще пытается меня отпугнуть.

‒ Знаешь, Данте, как для того, кто не хочет связывать себя отношениями, ты слишком много усилий прикладываешь, ‒ заявляю я.

Он фыркает.

‒ Я делаю это, потому что ты, Кая Стерано, чертовски сильно мне нравишься.

Мой пульс пускается в какой-то безумный пляс, хотя я сохраняю внешнюю невозмутимость.

Данте вновь подходит ко мне, и с каждым его шагом мое сердце бьется все громче и громче.

‒ Что ты делаешь? ‒ настораживаюсь я.

‒ Собираюсь поцеловать тебя, ‒ спокойно отзывается он.

Данте становится коленями на покрывало, нависая надо мной, и мое лицо оказывается в его ладонях.

‒ Я сделал все, чтобы предупредить тебя, и я пытался бороться, но думаю, потерпел поражение, едва начав, ‒ шепчет он напротив моих губ.

Я по-прежнему сижу не шелохнувшись. Внезапно чувствую легкую панику.

‒ Я не буду спать с тобой! ‒ выпаливаю я, отчаянно краснея. ‒ То есть – не вообще, но не сейчас, ‒ волнуясь, я становлюсь путанной. ‒ Просто… пока не готова.

Хочу, очень сильно хочу его, но понимаю, что еще слишком рано.

‒ Хорошо, ‒ серьезно кивает парень. ‒ Потому что я и сам еще не готов. Но сейчас я хочу поцеловать тебя, Кая. Просто поцеловать.