Странные Псы

Кара почувствовала, как эти слова колют её. Домой? Они хотят домой? Но ведь дом здесь. Они и так дома. А то, о чём они говорили — это Земля, где она никогда не была, и которой никогда не принадлежала. Которой никогда не принадлежал Зан.

Должно быть, она таки выдала себя шумом, потому что мама своим рваным густым голосом позвала её:

— Детка?

Кара замерла, а потом потихоньку стала пробираться назад, в кровать. Её не должны были обнаружить вот так. Не в этой одежде.

— Детка? — повторила мама, и Кара прыгнула в кровать, натянула одеяло до шеи и отвернулась лицом к стене. Если они увидят её лицо, то поймут, что она только притворяется спящей…

Её дверь отворилась. Она заставила себя дышать медленно и глубоко. Что ей сказать, если они тронут её? Надо ли притвориться, что она проснулась? Как она выглядит, когда только-только просыпается? Она не знала.

— Я люблю тебя, детка, — прошептала мама, и дверь закрылась, а защёлка встала на место. Кара длинно, судорожно выдохнула. Частоты её пульса хватило бы на двоих, что показалось ей забавным, поскольку в какой-то мере было правдой. Её сердцебиение, оно и Зана тоже. Пока что, по крайней мере.

Голоса родителей теперь стали менее чёткими, но она слышала, как закрылась дверь в спальню. Она подождала, сосчитала до пятисот и обратно, подождала ещё. Ни звука. Ни голосов.

Защёлка оказалась громче, чем ей хотелось бы, и неважно, насколько аккуратно она её открывала. Звук эхом разнёсся по пустому дому, но она и так уже потратила слишком много времени на ожидание. Она шла осторожно, перенося вес с аккуратно поставленной пятки на пальцы. Зан всё так же лежал на своём столе. Она открыла заднюю дверь, зашла в сарай. Когда она вытаскивала тележку, то почти удивилась, увидев, что отборочный дрон ещё здесь. Он казался артефактом из какой-то другой жизни, как будто с тех пор, как она спрятала его, прошли годы, а не несколько часов. Забавно, как время работает в случаях вроде этого. Она провела кончиками пальцев по отремонтированному корпусу с его новыми прожилками.

Тело Зана оказалось тяжелее, чем она ожидала. Раньше она порой таскала его, но тогда он всегда помогал ей, хоть немного. Он больше не был окоченевшим, и она, немного шатаясь, вытащила его через заднюю дверь. Стало легче, когда она перестала пытаться нести его как мальчика, и применила метод перемещения мешка с землёй. Когда она бросила его на тележку, его голова с глухим звуком стукнулась по борту.

— Прости, — прошептала она, как будто он мог что-то почувствовать. — Но на самом деле это твоя недоработка. Когда всё будет закончено, с этого момента тебе придётся делать мою работу вместо меня.

Глаза Зана были приоткрыты. Маленькие влажные щёлки, спрятанные за ресницами, улавливали звёздный свет. Его руки сложились под него, когда она положила его, завернувшись и согнувшись под таким углом, что их вид вызывал в её плечах боль. Но на то, чтобы сделать ему удобно, не было времени. Она нашарила ручки тележки и начала свой путь, а потом остановилась и прокралась обратно в дом. Она вытащила из кладовки мешок с фруктами и рисовые батончики и бутылку очищенной воды из холодильника. Она сунула всё это рядом с мёртвым телом брата, взялась за ручки тележки, и двинулась.

Ночи Земли были светлыми. Так они ей говорили. Их луна сияла словно второе жутковатое солнце. Города были достаточно большими, чтобы заслонять звёзды своей паразитной засветкой. Она видела это на картинках, но всё это было не тем, что могло бы ей понравиться. На Лаконии днём было светло, а ночью темно. Широкое грязное свечение галактического диска было самым ярким из всего, что было на небе, и она могла приблизительно ориентироваться по нему. Достаточно, чтобы понимать, какого направления придерживаться. Две прямые луны парили на фоне звёзд, мерцая и изменяясь, плывя навстречу друг другу во тьме над небесами.

Кара опустила голову и стала тянуть. Она ходила по этому пути столько раз, так много дней и в такую разную погоду, что её тело знало дорогу даже если она её не особенно могла разглядеть. Она узнавала звуки травы и воды, места, где ветер менял свои очертания, запах разрытой земли и топотание всякой насекомой мелюзги в нижних кронах деревьев. Она могла пройти здесь с закрытыми глазами, а в темноте оно почти так и было.

Каменный олень на пруду поднял голову при её приближении, его чешуя сдвинулась и отразила свет звёзд, как будто маленький кусок неба спустился попить. Было слишком темно, чтобы разглядеть его глаза.

— Брысь, — сказала Кара, и зверь повернулся и кинулся в темноту, топая через подлесок, а потом убежал быстрее, чем армейский грузовик, несмотря на то, что дороги там не было. Кара остановилась. Плёнка пота покрывала её лоб, а в подмышках словно болото было. Но зато она была на месте. Она это сделала.

— Эй? — закричала она. — Вы тут?