Странные Псы

Она запихнула пустую бутылку из-под воды в карман, сложила пустую сумку и сунула её туда же. Она не хотела торопиться из-за страха услышать, как её имя называют знакомым голосом. И остаться не могла из-за страха упустить псов. Идеального ответа тут не было, но ей не был нужен идеальный. Достаточно подходящий подошёл бы вполне достаточно.

Проложить путь домой было сложнее, чем из него уйти, что для неё имело кое-какой смысл. Когда выходишь из точки, перед тобой некоторое количество путей, и все они верные. При возвращении в точку большинство путей неверны. След каменного оленя был не особенно чётким теперь, когда она возвращалась по нему назад. Ответвления и повороты, которых она не замечала, когда уходила, теперь сбивали её с толку. И вместе с тем, как солнце изменило угол наклона и интенсивность, изменились цвета под покровом леса. Дважды она возвращалась туда, где выбирала путь, в правильности которого была практически уверена, и пробовала снова, руководствуясь другим решением.

Солнечный свет начал смещаться в область оттенков серого и оранжевого, воздух становился прохладнее, когда она вышла из-под деревьев, и псы лежали там, развалясь, чопорно поджав под себя ноги. Их смущённые, извиняющиеся глаза повернулись к ней, когда она пошла вперёд. Волнение, страх, или и то, и другое, пронеслись через тело Кары, как электрический удар. А потом Зан сел и его голова повернулась к ней.

Он изменился, это было очевидно. Он был всё так же одет в белый саван, но длинное чёрное пятно тянулось от его левого плеча вниз к животу. Его кожа была серой там, где должна была быть окрашена красной кровью. Его глаза стали полностью чёрными. Когда он двигался, то в его движения вклинивалась та же самая полная неподвижность, что и у птицы, как будто каждая мышца, которая должна была отработать, для начала думала об этом долю секунды. Но его волосы всё так же торчали во все стороны, как это у него было всегда, когда он только вставал поутру. У его губ был тот же мягкий изгиб, который он унаследовал от своего отца.

— Зан? — прошептала она.

Миг он оставался неподвижен, как камень, а потом повернул голову.

— Я чувствую себя странно, — сказал он, и его голос был его собственным.

Её улыбка была такой широкой, что от неё заболело лицо. Она пролетела последний метр между ними, и обняв его, подняла на руках. На миг его вес ощущался мёртвым, как у трупа. А потом его руки так же обвились вокруг неё, и его голова упёрлась ей в шею.

— Мне было страшно, — сказал он. — Что-то было не так. И кто-то говорил со мной, но только они говорили не со мной.

— Это был несчастный случай, — сказала Кара. — Ты был ранен. Действительно ранен. Насмерть.

Заминка.

— Ой, — сказал Зан. Она отступила назад, но продолжала держать его руку. Она не хотела его отпускать. Он моргнул. — Я чувствую себя вполне неплохо для убитого.

— Я отнесла тебя псам. Они чинят всякие вещи.

— Вроде меня, — сказал Зан. А потом: — Всё выглядит как-то не так.

— Я полагаю, что им пришлось несколько изменить тебя, — сказала она. Ближайший пёс пошевелился и отвёл взгляд, словно огорчённый ограниченностью своих сил. Кара покачала головой. — Всё хорошо. Просто чудесно. Спасибо вам.

— Я не видел этого раньше, — сказал Зан. Речь звучала неясно. Как будто он говорил с гораздо большего расстояния, чем стоя здесь, прямо перед ней. — Здесь есть и другие вещи. Я не знаю, что они такое.

Кара потянула его за руку, пододвинув к себе, как она иногда делала раньше.

— Пойдем. Уже поздно. Нам надо домой.

— Что значит быть в субстрате?

— Не знаю, — сказала Кара, притягивая его снова. — Пойдём, спросим у мамы. Если я сумею разобраться, как нам отсюда выбраться, — она повернулась к ближайшему псу и поклонилась. Она не знала, почему это казалось тем, что нужно сделать, но сделала. — Спасибо огромное, что вернули нам моего брата. Если есть что-нибудь, чем я могу помочь вам, просто дайте мне знать, и я сделаю. Правда.

Пёс издал щебечущий звук, и все они, поднявшись как один, прошли прочь через лес на своих удивительно составленных ногах. Она наполовину ждала, что они заведут свою «ки-ка-ко» песню, но они не стали. Они просто растворились в лесу, словно это было место, которому они принадлежали. Кара стала двигаться в направлении, которое она почти наверняка определила как южное, и Зан следовал за ней, и его холодная серая рука так и лежала в её руке.

Она не нашла пруд, но деревья кончились и открыли дорогу, ведущую к их дому. Угольное небо сумерек блестело звёздами и прямыми лунами. По крайней мере теперь она знала, где они и как попасть туда, куда она хочет. Она только надеялась, что никто не увидит их по пути. Она хотела, чтобы её родители были первыми, кто увидит, что она совершила.