Странные вещи

– Еще, давай еще! – выкрикнул кто-то, и толпа притихла, когда Клевер забралась на стол, чтобы лучше видеть. Это был ее единственный шанс узнать правду о матери или хотя бы вызволить инструменты отца. Если сейчас она провалится, у нее не останется ничего.

Всматриваясь в лица завсегдатаев таверны, прислушиваясь к их дыханию, Клевер видела, как они переминались с ноги на ногу и почесывались в ожидании. Никого не интересовало то, о чем человек и сам мог рассказать кому угодно. Так ей было не победить. Нет, ей нужно было обнаружить что-то, что они хотели бы скрыть.

Клевер смотрела. Скошенный башмак косолапого, редкие усы на заячьей губе. Она заметила желтоватую кожу людей с больной печенью и прищуренные глаза близоруких. Увидела тела, искореженные нищетой и несчастными случаями. Люди жили, как могли, они ничем не отличались от пациентов в Роуз Роке или Зубчатой прерии. Перед Клевер была комната, полная историй. Жизнь обточила эти тела своим резцом, сделав их такими. Надежда и случай оставили свои еле заметные письмена – если бы только она смогла их прочитать.

В выжидательной тишине Пресноводная гремучая гадюка ударила погремушкой на хвосте в стенку банки. От звука, похожего на звон стеклянного колокольчика, по спине Клевер пробежал холодок. Наконец Клевер сделала свой выбор. Указала на трех мужчин, одного за другим, и заговорила.

У первого была отвисшая губа, а руки дрожали, как у старого солдата, изможденного скверным питанием.

– Этот человек праздновал окончание Луизианской войны на больничной койке.

Второй носил на руке тонкий серебряный браслет с подвеской в виде голубя – о таких рассказывал ей отец.

– Этот человек женился на женщине из племени окиква.

Наконец, она указала на третьего, со странно неподвижной шеей – нечто подобное Клевер видела только однажды.

– А этот человек… – она замолчала. Полной уверенности не было – но это был ее единственный шанс. – …был преступником. Его приговорили к виселице и повесили. Давным-давно… но веревка его не убила.

– Она попала в точку, Кобальт! – закричали первые двое.

Все взгляды обратились на третьего мужчину, который пронзил Клевер таким злобным взглядом, что она поняла, что не ошиблась. А еще она поняла, что сказала слишком много. Она так рвалась к победе, что сделала то же, что делал и Кобальт. Слишком глубоко копнула чужую жизнь и обнаружила то, что следовало оставить закопанным.

– Насчет третьего я неправа! – крикнула она, пытаясь исправить то, что натворила. – Это ошиб…

– Нет! – оборвал ее висельник. – Это не ошибка. Если кому-то и суждено открыть мой секрет, то уж лучше этой странной девчонке. Она делает все то же, что и ты, Кобальт. Только без Шляпы. Она выиграла пари!

– Она не сделала ничего особенного, – прорычал Кобальт.

– Ее взяла! – закричала толпа. – Дай ей то, что ей нужно! – таверна взорвалась аплодисментами, поддерживая Клевер.

Кобальт поднялся, перегнулся всем своим длинным, закутанным в синее, телом через перила.

– Чернь! Отребье! – взревел он. – Как вы смеете?

В таверне стало тихо. Сверху на всех полетели капли уксуса и слюны – Кобальт заорал:

– За что был повешен Иона? Вот настоящий секрет! За что те деревенские жители потащили его к дереву вешать? Девчонка это знает? Или, может, кто-то из вас? Кобальт знает. Почему жена пекаря моет руки по ночам? Какой предатель начал Луизианскую войну? Почему Старьевщик Уиллит носит кроличьи уши? В какой норе делают гнусов? Знает только Кобальт. В цветущем поле под каждым цветком кто-то похоронен. Кто знает их имена? Кобальт!

Он повернулся к Клевер и продолжал говорить.

– Океан секретов обрушивается на ваш тесный мирок, стремясь его разрушить. Ты хочешь потопа? Я ничего тебе не должен. Заткнись и убирайся!

Толпа бормотала, недовольно шипела, но выкриков больше не было. Хозяин покачал головой. Все было бесполезно. Клевер проиграла. Но уйти просто так она не могла. На дрожащих ногах она снова поднялась по лестнице.

– Вы правы, я ничего не знаю обо всех этих ужасах, – сказала она. – Но знаю, что вы обманщик, мистер Кобальт. Уговор есть уговор. Вы должны мне куда больше, чем один украденный саквояж. Я получу то, что мне принадлежит.

– Нет, надоеда, – возразил Кобальт, носком сапога подталкивая к лестнице банку с гадюкой. – Ты ничего не получишь.

Банка рискованно балансировала на самом краю верхней ступеньки.

А потом она покатилась с лестницы, ударяясь о ступени и подпрыгивая. Казалось, время замедлилось – все, застыв, смотрели на бледную змею, летящую в стеклянном пузыре.

Клевер попятилась и стала неуклюже спускаться по лестнице вниз. Когда банка упала на пол и разбилась, таверну сковала паника. У нижней ступеньки, шипя, как кипящая каша, извивалась Пресноводная гремучая гадюка.

Толпа, бросившаяся к двери, сбила Клевер с ног. Подняв голову, девочка увидела, что гадюка свернулась кольцами всего в нескольких футах, повернув к ней треугольную голову.