Странные встречи славного мичмана Егоркина

– Было это в Обзорново, куда я перевелся после Загрядья. Точно вам не скажу, но где-то в начале 90-х годов. Помню, тогда, 31 декабря, с утра налетел сильный ветер, волком выла пурга, снег засыпал все на свете. Заряд за зарядом ка-а-ак (тут он сказал, что делали эти самые заряды) по надстройкам кораблей и причалам. Те – аж ходуном ходят, аппарели скрипят, прямо-таки стонут, как застрявшие в трубе приведения, подскакивают на волнах и оторваться от берега грозят. Ветер в вантах и антеннах воет, как потерянные души в аду, прямо эолова арфа, блин! Видимость – метров двадцать для орлиного глаза. Волны снега закручивает штопором, бросает!

Снег в два счета залепил все иллюминаторы! Конечно, объявили по базе «ветер», всем – сидеть, корабельные офицеры и мичманы заскучали – Новый год – в опасности. Но к вечеру в небесной канцелярии смилостивились, за бортом все стало стихать, и нас все же отправили по домам, кроме смены обеспечения, разумеется.

Комбриг у нас был с понятием, без причины на кораблях не задерживал по праздникам и выходным. Но тогда и серьезных причин для этого действительно хватало! То КПУГ дежурный, то за супостатом по морям бегаем, то еще какое боевое дежурство – все строго было, да. Итак, мы не верим своему счастью, думаем – вот-вот все «взад» вернут. А что? Такое сколько раз бывало! Начальство – оно любит перестраховаться!

– Ну вот, начались мемуары! – проворчал Сергей. А Егоркин и ухом не повел.

– Слушаем тогда дальше! Пошли мы уже по домам, а «ветер два» отменили примерно в двадцать часов, пока то, пока се, пока грамм по двадцать выпили с офицерско-мичманским коллективом за проводы Старого и за встречу Нового года, потом еще на машине там от кораблей ехать минут десять. И, пока вышли на открытый простор в «деревне», глядь на часы – а уже двадцать один час. И даже с «копейками». У меня было еще два попутчика – наш «доктор» старший лейтенант Мишечкин Дима (знаю его, вставил Рюмин, он сейчас известный хирург в медакадемии) и баталер продовольственный, мой тезка, Саня Нетопырев. И вот, видим мы натурального Деда Мороза, уютно устроившегося в клумбе под деревом. Он завернулся в роскошную шубу с красной, как заря в мороз, подбивкой, расшитой золотыми узорами, шапку мохнатую с алым верхом на глаза надвинул, да и спал так, что усы и шикарная такая борода интенсивно шевелись в том месте, где должен был бы находиться рот. А поверх шубы уже лег снег, толщиной сантиметра два. Значит, давно тут «припухает»!

В докторе тут же проснулся профессиональный инстинкт: он пощупал пульс где-то на шее и расстегнул Деду шубу. И сразу сел на свою собственную задницу от удивления… Уверенно и плотно. Два раза подряд он грязно вспомнил чью-то маму, но не эмоционально, а как-то так, задумчиво, будто с кем-то советуясь.

– Дед Мороз холодный, как… в рефкамере! (а зачем рефкамере названный им не то – корнеплод, не то – нужный орган, он не сказал). Но – есть, и он сам интенсивно дышит! – заключил врач в конце концов.

– А ведь не должен! Кто видел дышащие свежезамороженные продукты? – спросил Мишечкин сам себя.

– Может, «Скорую» вызвать? – предложил Нетопырев: – я сбегаю!

Но врач пренебрежительно отмахнулся, открыл свой тощий дипломат и стал там рыться, бормоча себе под нос, искал что-то, подходящее к случаю. Но озвучивал он явно не цитаты из медучебников или там рецепты по-латыни. Врач-то он, конечно, врач, причем, очень даже не плохой, знающий, культурный и развивающийся. Но он еще и морской офицер, и тоже – не совсем так уж чтобы начинающий или безнадежный. Характер деятельности, да и еще окружение очень, сказываются, влияют сильно на лексикон и менталитет! Поэтому «швартовочным» словарным запасом доктор тоже вполне сносно владел без словаря.

То, что ему было нужно, он у себя все же не нашел, и несколько расстроился.

– Ну что, может быть, реаниматор включать?

Доктор согласно кивнул. И тогда я достал из нагрудного кармана шинели свою «северодвинскую» фляжку с водолазным «шилом», открутил крышечку и сунул Деду прямо в центр «харизмы», куда-то между бородой и усами. Док чуть приподнял ему голову, а я легонечко отвесил ему подзатыльник.

Верный прием, когда нужно что-то влить в человека, который без сознания, только чтоб не захлебнулся – дарю вам, молодежь, пригодится! – тут Палыч сделал щедрый жест и продолжал: – Наш сказочный персонаж глотнул, потом вздрогнул, засучил ногами, икнул и сел прямо в кучу искристого снега. Потом взял горсть снежинок и сунул их в рот. Закусил, значит! Ну наш это Дед, хоть ты стой, хоть падай! Ожил, как и положено! Все искренне обрадовались – тащить на плечах не надо! Мужик-то больно здоров!

– Ты откуда такой, отец? – насмешливо спросил его Нетопырев и продолжил: – Тебя же дети ждут, подымайся! Да и командование твое, поди, тоже – ждет – не дождется! Вот ужо за грехи на орехи отсыпет, от души и не глядя!

– Ох, сынки, хорошо, что вы меня разбудили, время-то – оно ведь даже меня не ждет!