Странный ангел

И довольно скоро у Кати тоже появились альбомы с фотоснимками, на которых она была с Аней, с Дарьей Петровной, со своей мамой – этих было больше всего, с Мавриком, Манюней и Элеонорой, с куклами, и совсем одна, в разных платьях и в разных ракурсах.

Вот так, обзаведясь замечательной подругой, наполняя свой мир множеством существенных деталей и безделушек, Катя с каждым днем становилась все более реальной, отдельной личностью в первую очередь для Кости с Ириной Александровной.

Ведь все другие видели только Катю. Для них существовала только Катя. О Косте они ничего не знали и не должны были знать.

Ну а Костя…

Только когда Ирина Александровна переодевала Костю или помогала ему купаться в ванной, она видела, что он мальчик. Вот тогда она вспоминала, как она всегда мечтала именно о мальчике, как она ликовала, когда родила мальчика, как целовала его маленького во все нежные места, с восторгом слушая, как он при этом смеется.

Надо сказать, что Ирина Александровна и Костя очень дорожили моментами, когда они оставались наедине.

Ведь только в такие моменты Костя вновь становился самим собой.

Отодвинув на время образ Кати, он выходил на первое место, и одним своим видом говорил: «Я тут! Я никуда не делся. Я мальчик и продолжаю им оставаться!..»

И тогда Ирина Александровна тихонько шептала ему на ушко: «Здравствуй, Костя! Здравствуй, мой мальчик!.. Мамин мальчик, самый лучший на свете!..»

И вновь, как во младенчестве, Ирина Александровна нежно целовала своего сына в щечки, в животик, в попку и в птенчик, но он уже не смеялся при этом, а только тихо улыбался, с радостью принимая мамину ласку.

А потом вновь наступал черед Кати.

Ирина Александровна надевала на нее ночную рубашку в кружевах и оборках, если пора было спать, или симпатичные девчачьи трусики и платье, если был день, и Катя спешила к своей любимой подружке, с которой они расставались только по вечерам, чтобы вновь встретиться утром.

Получалось, что полностью в себя самого Костя возвращался всего на несколько минут в день. А все остальное время его телом и душой владела маленькая девочка Катя, обожавшая носить красивые платья, сандалики и туфельки, шляпки и панамки, играть с куклами, шить им наряды и заниматься всеми остальными делами, которые так нравятся маленьким девочкам.

Свое место в жизни Костя на какое-то время уступил Кате, но сколько еще должно было продлиться это время, они с мамой никогда не обсуждали.

Они просто жили себе и жили.

Мама и дочь.

Дочь и мама.

А еще – мама и сын, появлявшийся лишь время от времени…

6

Что касается Ани, ей и в голову не приходило, что ее лучшая подруга – на самом деле мальчик. Точнее, мальчик, на время уступивший свое место девочке.

Однако были в жизни Ани и Кати такие особенные минуты и даже часы, когда Костя существовал одновременно с Катей, и Костя знал об этом, а вот Аня не знала.

Но чувствовала. Чувствовала что-то такое, необычное, волнующее, что касается только их двоих, и о чем не нужно рассказывать никому на свете.

Первый раз это случилось на второй день их знакомства, когда Аня еще не знала о Катиной повышенной стыдливости.

Но в первый день Ане была не до купания – так она была захвачена знакомством с Катей, играми, новыми интересными разговорами и еще представлением, которое устроила Элеонора. Это ведь именно Элеонора, как оказалось, впрягалась в ту красивую решетчатую тележку, которая так приглянулась Ане. В этой тележке Элеонора с важностью привозила на поляну Катину поклажу - кукол, игрушки и прочее. А когда тележка освобождалась, Элеонора катала в ней Маврика и Манюню!.. И козлята радовались этому катанию не меньше, чем человеческие детеныши какому-нибудь аттракциону в парке развлечений.

Ну а на второй день Аня захватила с собой на поляну у пруда не только свои собственные игрушки и кукол, но и полотенце с покрывалом, чтоб было на чем загорать.

Они с Катей встретились, как договорились накануне, еще более ранним утром, чем при первой встрече. На этот раз Аня тоже была в платье из набивного ситца, и, к своему удивлению, чувствовала себя в нем гораздо лучше, чем в шортах.

Кроме всего прочего, у Ани был с собой «Зенит». Ей очень хотелось поснимать пруд на рассвете.

Но, едва сделав несколько снимков, Катя положила фотоаппарат на траву и предложила:

- Теперь давай искупаемся, а?..

В ответ на это Катя вдруг так смутилась, что даже покраснела и пробормотала:

- Еще прохладно…

- Ерунда!.. Вода почти горячая. Ее же греет этот… подземный источник.

Катя вздохнула, покраснела еще сильнее и сказала:

- Я.. Я не купаюсь.

- Как, совсем не купаешься?..

- Нет, только в открытых местах...

- Почему?..

- Ну, так… Не могу…

Аня не столько удивилась, сколько растерялась. Но расспрашивать Катю, из-за чего она боится открытой воды, Аня не стала. Посчитала нетактичным.

Слегка поразмыслив, она разочарованно сказала:

- Ну, тогда я тоже не буду купаться. А то будет несправедливо!..

- Нет, ты купайся! – встрепенулась Катя. – Будет несправедливо и вообще неправильно, если ты не станешь купаться из-за меня.

- Ты думаешь?.. – пробормотала Аня.

- Ну конечно!

- Тогда ладно. Пойдем!..