Странный брак

И вот ты бьешься крылышками об окно, слабая, маленькая пчелка, не понимая, что крылья твои сломаются раньше, чем стекло. Ты жужжишь, споришь, просишь его: "Не задерживай, впусти!" Но ведь не от стекла это зависит, как ты этого не понимаешь, безрассудная пчелка?! Не сюда надо стучаться, если ты хочешь проникнуть к цветку. Не потому идет дождь, что закрыто окно, а потому и закрыто окно, что идет дождь. Лучше взлети над тучами, к самому солнцу, и попроси его вновь послать на землю свои живительные лучи. Как только засияет солнце, окно снова откроется.

Бесполезно говорить все это пчелке, она все равно не поймет. Однако и у человека часто бывает не больше ума, чем у пчелы, — особенно когда он влюблен.

По крайней мере, именно так поступал наш Бутлер.

Добравшись до своей комнаты в доме Фаи, где были одни лишь книги, он весь день писал Пирошке. Сочинив одно письмо, он разрывал его и тут же принимался за второе, затем за третье, четвертое. Письма позволяли ему хотя бы мысленно быть с нею.

Вечером кто-то постучал в дверь.

— Можно, — рассеянно пробормотал Янош.

Дверь отворилась, и вошел Миклош Хорват. Подвижный и живой старик был надломлен; он казался сильно постаревшим. Письмо Яноша он получил в тот же день пополудни (знать, добрая лошадь была у гусара!); да и гости управляющего, разъехавшиеся ночью по домам, успели разнести слух (дурные вести не залеживаются). Так что вскоре все четыре комитата окрест знали о "свадьбе в Оласрёске", и все десять тысяч старух из этих комитатов возмущались происшедшим: "Стоит ли жить на белом свете, если такое творится!"

Пирошка, прочитав письмо упала в обморок, и мадемуазель Фриде пришлось опрыскивать ее водой. Когда девушка пришла в себя, она хотела сразу же отправиться в путь, но старик отец не разрешил ей этого, а приказал заложить лошадей и, нигде не останавливаясь, примчался в Патак.

Бутлер, просияв, бросился ему навстречу.

— Ах, это вы, дорогой дядюшка! Как вы здесь очутились?

Но старик отстранил его:

— Погоди, дорогой мальчик, я еще не знаю, что и как. Теперь ты загадал мне хитрую загадку, и я не могу ее разгадать. Прежде расскажи, как все случилось.

— Где Пирошка? — нетерпеливо спросил Бутлер.

— Ее подкосило это известие.

— О боже, боже мой!

— Ладно, не хнычь. Поговорим о деле; мне надо знать, что еще можно сделать.

И вновь Бутлеру пришлось от начала до конца пересказать все до мельчайших подробностей.

Узнав о приезде Хорвата, в комнату вошли супруги Фаи. Старики долго обнимали друг друга, потом все вместе принялись возмущаться происшедшим.

Рассказ Яноша несколько успокоил Хорвата.

— Сущая нелепость! Этот брак будет обязательно расторгнут! Да-с.

— Я того же мнения, — сказал Фаи.

— Если есть на небе бог, он не допустит подобной несправедливости, — твердила госпожа Фаи.

— Очень хорошо, что ты приехал, — продолжал Фаи, вновь и вновь пожимая Хорвату руку. — Я сегодня пригласил к ужину Шандора Кёви, знаменитого профессора права, и Криштофа Перевицкого — самого ловкого адвоката в Венгрии. За ним я послал экипаж в Уйхей. Составим маленький консилиум.

— И я хотел предложить что-нибудь в этом роде. Да-с.

— Не оставлять же нам мальчика в беде, — сказал Фаи, с любовью глядя на своего названого сына.

Услышав столько ободряющих слов от своих близких, Бутлер ожил было, как оживает увядшая трава, обрызганная росой. Но тут госпожа Фаи заметила:

— Однако жаль, дорогой Хорват, что вы не привезли с собой нашу Пирошку.

На это Хорват вежливо возразил:

— Сударыня, в подобных вопросах я человек строгий и считаю, что графу Яношу нельзя видеться с Пирошкой до тех пор, пока не рассеется весь этот туман. Да-с, туман!

Ответ Хорвата окончательно сразил графа Яноша. "Пока не рассеется весь этот туман!" Подобное чувство испытывает заключенный, видя, как замуровывают последнее отверстие, через которое могли проникнуть к нему лучи солнца.

Что с ним будет, если он не сможет видеть Пирошку? "Пока не рассеется весь этот туман…" А если он долго не рассеется?

Тут господин Хорват и госпожа Фаи заспорили, как это было вообще принято в те времена, о том, кто старше, хотя это было совсем нетрудно установить — стоило только вспомнить, в каком году каждый из них родился. Но законы вежливости заставляли усомниться в старшинстве собеседника, и они наперебой принялись величать друг друга "дражайшей племянницей" и "дражайшим племянником", пока не приехали долгожданные гости — сначала Шандор Кёви, а немного погодя и Кршп-тоф Перевицкий. Последний был человек со странностями, таких немало было в ту пору в Венгрии. Он имел обыкновение носить при себе сразу по нескольку пар часов, для чего у него на жилете были сделаны даже дополнительные карманы. За день он неоднократно сверял и регулировал свои многочисленные часы и вообще возился с ними, как другие с собаками или лошадьми, полагая, очевидно, что после того, как он их хорошо выдрессирует, они будут тикать и ходить в полном соответствии с его желанием.

Появляясь в каком-нибудь доме, Перевицкий прежде всего вынимал часы и спрашивал у хозяина, сколько времени.