Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

Темный закат надвигался на отсвечивающий еще июньский лес, делая жизнь таинственной и нескучной. Возле ярко пылавшего костра, в глубине небольшой сосновой чащи, сидело пять студентов политехнического института и вяло перебрасывалось интересными, но ничего, увы, не значащими словами. Каждый студент, понятное дело, имеет свой облик, одежду, но – многое утратилось, многое позабылось… Попытаемся, однако. На первом бревне располагался пятикурсник ЧИП-а Дрон Вулич, лысоватый и пошловатый тридцатилетний дядька в довольно сильных очках, по чистой случайности не путаемый в стенах родного вуза с профессурой. На его изможденном лице был тот налет провинциального романтизма, который отличает пьяниц и неудачников. Рядом сидел его младший девятью годами брат, который по воле насмешницы Судьбы учился в том же вузе всего двумя курсами младше. Гашик был совсем не похож на своего разбитного братца, имел стройное спортивное тело, задумчивый, но не простоватый взгляд синих дымчатых глаз и вьющиеся от природы светлые волосы. Пожалуй, только носы у братьев были абсолютно одного калибра, да еще манера говорить, неизбежно перенимаемая младшим у старшего. Третьим на бревне был главный разливальщик сей компании двадцатилетний Лёня Прен, довольно худой, темноволосый и очкастый субъект, ошибавшийся при розливе напитков крайне редко, да и то – неизменно в свою пользу.

На другом бревне сидели: ловелас и рубаха-парень, белокурый и симпатичный Антон Яблочкин, по кличке Яблоч, с своей неизменной гитарой и сэр (условно, конечно!) Гаррик Хож, здоровый, мордатый, черноволосый и уважаемый сокурсниками мэн с блестящими, точно нарисованными темными усиками и сверкающими глазами нильского крокодила. Гаррику на вид было года двадцать три-двадцать четыре, а приглядевшись, ему можно было дать и все тридцать, однако никто никогда не интересовался его возрастом: учится человек и учится, кому какое собачье дело! Хож был сокурсником Дрона и подлинным лидером этой компании, его обычно слушали и особо не возражали… Да, читти, чуть не забыл – Яблочкин был сокурсником младшего Вулича, а вот чьим сокурсником был Лёня Прен теперь уже и не скажешь. Да и Бог с ними… Итак, студенты сидели и перебрасывались ничего не значащими словами. Вылазка не удавалась: песни были спеты, анекдоты и смешные случаи из жизни в основном рассказаны, водки выпито уже прилично, а баб не было… и быть уже не могло. Вот и повеселись тут, читатель!

Давно задуманная и, можно сказать, любовно подготовленная вылазка не удавалась по ряду причин: сначала Яблочкина подло «пробросила» его новенькая и, по его мнению, целенькая пассия, обещавшая было поехать с ним на природу, но в последний момент передумавшая, видимо, поостерегшись совместной с Антошей ночевки в одной палатке; потом Хож за два дня до отъезда в пух и прах разругался со своей «гражданской» подругой Лизой; а затем, в самый последний момент, к отходящей с Билибинского вокзала электричке заявилась не слишком симпатичная, но определенно «дающая» надежды девушка Тоня из 708 комнаты студенческой общаги и вяло сообщила обескураженным туристам, что одна ее подруга, собиравшаяся с ней ехать, неожиданно заболела, а вторую не отпустил ее парень («козлина»), и что сама она таким образом тоже отламывается. Гаррик Хож, правда, совершенно не удовлетворился этим заявлением и потребовал, чтобы Тоня в таком случае отдувалась за подруг одна, но та, прищурив наглючие глазки, покачала головой, важно сплюнула, чуть не угодив на кеды младшего Вулича и ушла не попрощавшись. Одним словом, двенадцать бутылок водки, пять вина, две трехлитровки пива и несметное количество разнообразной и вкусной закуси предстояло оприходовать пятерым друзьям в совершенно мужской компании на берегу славного озера Соснового, что в Пестровградском районе Билибинской области (а ведь ты был там, читатель, что ж греха таить!).

Гитарист Антошка, перекосив свое симпатичное рыльце, сказал было, что отрывных девчонок везде хватает, в том числе и на Сосновом, а с его гитарой… Но друзья вежливо попросили его замолчать, а старший Вулич даже матюгнулся на весь вагон. Поезд тутукнул, и невеселая компания отправилась к месту летнего отдыха. С горя уже в пути была распечатана и распита одна бутылка водки, а с пивом, увы, и вовсе покончено.