Странный генерал

– Он… он еще смеет издеваться!.. Полковник Лесли! Немедленно в погоню!

– Слушаю, сэр. Позвольте только заметить, что едва ли есть надежда обнаружить обоз и буров. Они, конечно, мгновенно рассредоточились, рассыпались по лесу – не отыщешь.

Генерал посмотрел на Лесли, с трудом соображая, о чем тот говорит, потом устало махнул рукой:

– Увы, это верно… Но мы должны что-то предпринять. Мы обязаны!..

2

Петр проснулся от шума. Собственно, особого шума не было, просто кто-то не то кашлянул, не то чихнул не в меру звонко, а на него зашикали: «Тише, парень, Питер спит»… Он проснулся, но продолжал лежать, только чуть потянул с головы карос, потому что стало жарковато, а глаза не открывал, надеясь, что сон, может быть, еще вернется. Но он не возвращался, а жаль.

Во сне Петр видел родной завод.

Это было уже не впервые – такой сон. И каждый раз какой-то чудной, путаный. В нем смешивались две Петровы жизни – российская и африканская. Начало сна терялось в несуразной мешанине, потом отчетливо, со знакомыми, навсегда впаявшимися в память заводскими домишками возникала прямая и широкая улица Березовского завода, а вдали – темные, закоптелые от времени корпуса золотопромывальной фабрики. Улица вся ярко белела снегом, но почему-то было по-летнему, до потности жарко. От фабрики, во всю грудь распахнув ворот рубахи, шагал какой-то очень уж веселый, хмельной, что ли, Дмитрий. Рядом с ним, взмахивая цветастым платком, вприпляс шла Марта. Бесшумно и внезапно вылетели из проулка уланы, пики наперевес, и помчались на Марту и Дмитрия, а те, как будто и не видели этого, продолжали идти, беспричинно праздничные, словно тронутые. А уланы вихрем приближались к ним, только это были вовсе не уланы, а казаки, чубатые да усатые, в лихо заломленных фуражках с красными околышами. Все это мчалось – не уследить – и в то же время виделось яснее ясного. Потом Петр ощутил и себя: он вглядывался в прорезь прицела и ловил на мушку летевших всадников и не мог поймать. А те уже обрушивались на него самого, и дико скалилась и брызгала теплой пеной ему в лицо свирепая казачья лошадь, где-то над головой посверкивала сабля, и что-то острое и тяжелое, должно быть копыто, ударяло Петра в грудь… Но вдруг кто-то закричал, и Петр проснулся, так и на этот раз не узнав, сумеет ли хоть во сне зарубить его когда-нибудь казак.

Он проснулся и продолжал лежать, размышляя о сонном наваждении. Родной завод, уральские лесистые угоры, какие-то смутно знакомые русские лица – все это, особенно в последнее тоскливое время, снилось ему часто, и отчего – было понятно. А вот зачем привязался именно этот сон и какой был в нем смысл? Впрочем, в сны Петр не верил и особого смысла в них не искал. Просто, вспоминая видение, со сладостной горечью ощущал он, как волнующе мил даже этот зыбкий вид родительского поселения, а оттого, что приснились дорогие сердцу люди, накатывалось что-то тревожно-печальное.

Вдруг ухо его уловило дальний топот торопливых копыт, раздался пересвист дозорных, и Петр, решительно отбросив карос, вскочил. Ясное и теплое утро хозяйничало на земле. Петр проспал, почитай, часов двенадцать, если не четырнадцать, – отсыпался за многие ночи. Его штаб, как называл он подвижной отряд своих помощников и вестовых, давно уже бодрствовал.

Посвист дозорных означал, что приближается свой – то был Франс Брюгель, и его ожидали спокойно, однако весть, привезенная им, была недоброй.

На рассвете на Линксдорп налетели каратели. Похоже, они надеялись схватить самого генерала Ковалева: все выспрашивали у буров, где их предводитель. А может, просто решили наказать жителей деревушки за потворство партизанам – так называли они бурских воинов. Каратели сожгли несколько домов, расстреляли лавочника – он было взялся за ружье, – повесили двух негров.

– А Велинги? – спросил Ян. – Ферма Велингов цела?

– Цела. Она ведь в стороне, мили четыре от Линксдорпа.

– Командовал Марстон?

– Он, собака. Смелый, дьявол! Считайте, уже третий налет.

Каамо бросился к коню.

– Куда, Каамо?

– Я догоню его. Я его убью!

– Не сметь! Не пори горячку! – Петр нервно поправил браслет на руке. – Сколько их было?

– Человек пятьдесят.

Буры столпились вокруг Ковалева. Их было примерно столько же: тут задержалась группа из коммандо Вернера. По лицам бойцов Петр видел, чего они хотят. Он повернулся к Коуперсу:

– Что ж, Ян, надо попробовать. Отсюда прямиком – на Черное ущелье. Срежете изрядный угол. Может, еще настигнете. Вестовые остаются при мне, а ты, Каамо, с Яном… По коням!..

Ушла погоня за Марстоном, Петр наскоро поел и принялся за дела. Он послал одного из связных в Энкельдоринг, другого – к Антонису Мемлингу, чтобы тот выдал сотню фунтов динамита для коммандо Диппенбека, ему предстоял рейд на железную дорогу… Петр делал свои дела, а сам все прислушивался и соображал, успеет ли Коуперс перерезать путь карателям и что у него получится.

Прошло около часа. Тревожный свист дозорных поднял всех на ноги. Через несколько минут появился гонец от Яна. Коуперс просил подбросить помощь к Черному ущелью.