Странный мир. Истории о небывалом

Гость с перфоратором

Георгий явился в гости с перфоратором. Эдакая бандура, напоминает электродрель, но вращается медленнее, а грохочет вдесятеро громче. К слову сказать, было воскресное утро, когда нормальные люди еще спят, а я поднялся только потому, что собирался ехать на дачу, где ожидали необработанные клубничные грядки.

Воскресное утро и перфоратор – да я сам бы убил любого, кто предложит подобное сочетание. Утешало только то, что ничего долбить я не собирался. Ремонт в трехкомнатной квартире был только что закончен, и касаться чудовищным сверлом белой с зеленью шелкографии я бы не позволил даже родному брату. Следовательно, перфоратор не по мою душу, а Георгий забежал по какой-то иной надобности.

Как я ошибался!

– Значит так, – приступил к делу Георгий, примостив долбило на подставку для обуви. – У тебя в соседях кто живет?

– Банеевы живут, Ленка с мужем и пацаненок у них. Только ты учти, Федор мужик простой и работает сутками. Попробуй включить свой аппарат, когда Федор после ночной смены пришел, так он тебе башку оторвет. А я скажу ему спасибо.

– Банеевы у тебя напротив живут, в трешке. А рядом кто, через стенку?

– Фиг его знает. Дядечка какой-то, меня вроде постарше. Старый холостяк или вдовец. Живет один, ни с кем не общается. Его и не слыхать никогда.

– А, вот то-то и оно! – закричал Георгий. – Понял теперь?

– Ничего не понял, – ответил я.

– Беда с тобой… Ну, слушай. Вот люди, они где живут? Правильно, в городе. А город это такая сложная штука – никакому биоценозу с ним не сравниться. Это ведь только кажется, что собрались люди в кучу, и больше там ничего нет. На самом деле город не только людей из деревень и маленьких городков высасывает, не только энергию тянет и воду пьет – он всего касается, живого и неживого. Крыс в городе больше, чем людей. А сообщества голубей, ворон, воробьев? Это все тоже город.

– Ты хочешь сказать, что у меня за стенкой проживает сообщество крыс и воробьев?

– А ты не смейся. Скоро и до этого дойдет. Совы и летучие мыши чердаки давно освоили, в штабелях лесного порта хорьки и ласки водятся, белки по паркам бегают, и никто их не бьет. Думаешь, спроста? На помойках тумаков больше, чем бродячих собак. А бомжи? Ты хоть пробовал с ними разговаривать? Там половина и не люди вовсе, а йети, алмасы и прочие представители неопознанных гуляющих объектов. Овинники, лешие одичавшие… вернее, цивилизовавшиеся. Хуже всех – големы, о них ты небось и без меня слыхал. Но эти вроде не пришлые, а прямо здесь вывелись. Кстати, заметь, они в основном по подвалам прячутся и теплотрассам, к земле поближе. А на чердаках элементали и бормотники, это их экологическая ниша.

– Что-то ты все в одну кучу свалил. Белочки в городских парках – это одно, а канализационные големы, которых, может, и вовсе нет, – совсем другое.

– Это я для примера.

– Так и я – для примера. Хочешь, чтобы тебя слушали, – говори дело.

– Хорошо! – объявил Георгий и схватил перфоратор, словно без него дело говорить не мог. – Слушай сюда и не перебивай. Знаешь ли ты, что в каждом многоквартирном доме непременно есть одна нежилая квартира?

– Это ты о резервном фонде, что ли?

– Какой резервный фонд, опомнись! Весь резервный фонд давно приватизирован чиновниками из управления городским имуществом, и там обустроены частные гостинички для нелегальных эмигрантов. Если бы у тебя за стенкой такое завелось, ты бы это немедленно почувствовал любым органом чувств. Ты своей головой рассуди: стена между вашими квартирами чисто номинальная. Попробуй свинти розетку в своей спальне – там сквозная дыра в спальню соседей. Если у них с той стороны ничего в розетку не включено, тебе не только все слышно будет, но и видно. Какова ситуация? В самый раз для анекдотов!

– А если с той стороны шкаф поставлен?

– Тогда будешь шкаф созерцать.

Георгий рассмеялся плотоядно и вернулся к своей теме.

– А теперь думай внимательно и упорно. Ты своего соседа видел хоть раз?

– Видел когда-то… Не помню.

– А я тебе скажу: не видел. У тебя ложная память работает. Внушено тебе, будто знакомился некогда с соседом и о чем-то беседовал. Это чтобы ты зря не дергался. Дальше… Радио за стенкой бубнит? Телевизор долдонит? Нет. Тишина полнейшая. Гости там бывают? Да никогда! Хотя бы по телефону кто-нибудь говорит?

– Может, и говорит, просто я внимания не обращал.

– А ты обрати внимание-то, прислушайся. Нет там никого. Вернее, есть, но не человек. Никто там не живет, там, если хочешь, душа дома заключена, его персонифицированная сущность.

– Домовой, что ли?

– Хочешь, называй домовым, а я так не привык, а больше по науке. «Персонифицированная сущность жилого строения» – звучит внушительней.

– Зачем домовому двухкомнатная квартира? Он же за печкой живет или в подклети.

– Вот и я о том же. Квартира ему не нужна, но иметь хочется и возможности есть, потому как дом большой. Деревня – это что-то мелкое, вписанное в природу, а город сам по себе – вторая природа. Сравни избу, даже самую солидную, и самый задрипанный многоквартирный дом. Всерьез сравнивать нечего.