Странный мир (сборник)

— Но если эта благородная жажда ученого будет стоить жизни всем участникам экспедиции?

— Ах, вот чего вы боитесь! Превосходно! Я останусь здесь с необходимой аппаратурой, вы уведете «Вихрь» на какую-нибудь далекую орбиту, а потом вернетесь. И погрузите меня и мою коллекцию.

— Или труп ученого.

— Не исключен и такой вариант. Он подтвердит вашу правоту.

— Но они могут после неудачного эксперимента уничтожить при посадке и «Вихрь», справедливо опасаясь продолжения подобных «экспериментов».

— Хорошо, мы будем поддерживать связь по радио. Если после эксперимента я не отзовусь, вы уведете «Вихрь» в обратный путь без посадки.

— Как убедить тебя, Лур?

— Вы меня не убедите.

— Но это безумство.

— Безумцы вы. Вы и Вель. Безумцы и трусы!

— Опомнись, Лур!

— Безумцы, повторяю. Вы утратили контроль над своими ощущениями, не видите различий между окружающим нас реальным миром и миражами, которые выдумали вы сами, вы…

— Ну довольно, как капитан я запрещаю тебе… Это приказ.

— Вы можете заставить меня замолчать, но на Земле вы ответите за это. И за надругательство над наукой…

— Если бы мы были с тобой вдвоем, Лур, — голос капитана становится хриплым от волнения, — я разрешил бы тебе повторить эксперимент. Такие люди, как ты и Шерр, не способны оглядываться. Наука надела вам на глаза шоры. Но рисковать еще и жизнью Вель я не могу и не буду.

— Отговорка, капитан.

— Пойми, Лур, — тихо говорит Вель, — при такой постановке вопроса, при такой убежденности обеих сторон — я имею в виду тебя и нас с капитаном, я тоже пошла бы на риск повторного эксперимента, хотя мне было бы очень страшно, не за себя конечно — за тебя… Но есть еще одна сторона нашего спора — они… Мы не знаем, что означает для них отторжение или даже уничтожение нескольких стрекоз. Может быть, это тоже гибель разумных индивидуумов.

— Если все так, как ты говоришь, они должны прервать попытки контакта… Другими словами, стрекозы сегодня вечером не появятся.

— Неплохая мысль, — поднимает голову капитан. — Это может разрешить спор. Если мы имеем дело с разумными силами, а я в этом почти не сомневаюсь, и если эксперимент Лура чем-то опасен для них, они не прилетят сегодня. Вообще не появятся больше, пока «Вихрь» остается тут. Кто знает, может быть, их появление следует связывать именно с нашим присутствием. Может быть, все, что мы видим вокруг, — это только мираж, устойчивое зрительное впечатление, созданное неведомыми нам силами. А стрекозы — лишь часть этого впечатления. Ведь тогда, в тот вечер, день или два дня тому назад, я сказал вам неправду… Помните, я послал вас надеть шлемы, а сам спустился вниз. Я спустился потому, что услышал что-то… Может быть, это была мелодия, о которой рассказывает Вель. Не знаю. Они тогда не погрузились в воду… Они просто растаяли в воздухе вместе с затихающей мелодией. Я позвал вас, чтобы рассказать об этом там, на месте, где все это случилось и… не посмел… Я тоже подумал тогда о галлюцинации… Хотел проверить…

— Наверно плохо, что вы не сказали об этом сразу, — шепнула Вель.

— Наверно… Итак, Лур, если ты еще настаиваешь, можешь повторить свой эксперимент. Но спеши, солнце уже низко.

Лур внимательно взглянул на капитана:

— Думаете, что их не будет?

— Думаю, что да.

— Если так, мы потеряли единственную возможность…

— Но, вероятно, приобрели другие.

— Что именно?

— Будущее покажет.

Они не появились. И удивительная музыка не зазвучала больше в тишине ночей. Напрасно Вель и ее товарищи напрягали слух… Утром оказалось, что увяли цветы и травы, обмелели реки и холодный порывистый ветер гонит тучи колючего песка. Капитан подождал еще несколько дней. С каждым днем окрестности приобретали все более дикий вид, и когда «Вихрь», вздымая облака песка и пыли, поднялся над равнинами, внизу, насколько достигал взгляд, простиралась мертвая пустыня.

— Все это очень похоже на смену времен года, — сказал Лур, наблюдая в зрительную трубу за покидаемой планетой.

— Все это очень похоже на поражение, — пробормотал капитан, — кажется, они потеряли к нам всякий интерес раньше, чем мы успели что-нибудь понять.

Вель ничего не сказала; она думала о далекой Земле — маленькой частичке безграничного мира и о человеческом разуме — крошечной искре какого-то гигантского загадочного костра…

Наследство академика Кики Итуморо

— Ты слышал, Буб, — сказал Джуд, — старый Кики отдает концы.

— Академик Кики Итуморо? — искренне изумился Буб. — Невозможно!

— Абсолютно достоверно, — кивнул Джуд. — Ему исполнилось сто шестьдесят. Это предел. Если его трахнет инсульт, операция станет невозможной.

— Разумеется, тогда никто не согласится. Но послушай, Джуд. Значит, Итуморо… не совсем сам? Ему посоветовали?

— Те!… Посоветовали! Болван! Есть такой старинный закон: к этой операции можно принудить…

— А я и не знал, Джуд.

— Еще бы! Что ты вообще знаешь!…

— Могу и ничего не знать. Это пока мое право. Чем меньше будет загружен мой… вот это, — Буб постучал себя указательным пальцем по лбу, — тем больше шансов приобрести всю полноту… как ее… эрудиции.

— Можно ждать целую жизнь, — пробормотал Джуд.