Странный мир

Вопрос межполового взаимодействия они, похоже, уже обсудили и, кажется, с супружескими отношениями решили погодить. Славка рос в других условиях, и циничность, с которой их потомки общаются в этой сфере, его хоть и не смущает, но как-то слегка коробит. Причем этой детворе он скорее завидует. Сердечные муки и трепет просыпающегося чувства для них не овеяны таинственной аурой запретного плода. Душевная близость, общение, участие или сопереживание – да, это вопросы серьезные, а телесное – никуда оно не денется. Нет причин для поспешности.

Знают они про гормоны-феромоны, тестостероны-мелатонины и прочую биохимическую муть. Правда, технические приемы сексуального взаимодействия в школьной программе изучаются позднее, но дети – народ любознательный и инициативный, а учебники от них никто не прячет. Славка листал, впечатляет. Удивительно даже, как при такой информированности с самого раннего возраста люди продолжают создавать семьи, почему-то похожие на привычные моногамные образования того мира, в котором он родился и вырос. Это при наличии, можно сказать, графика супружеских измен.

Нужны людям близость, душевное тепло, общение. Потребность в радости и надежном плече испытывают все. И эти детишки тоже. Вот и толкуют о том, что им интересно. О своем будущем.

– Знаю я, что все хотят быть разведчиками. – Это Нат. – И знаю, что треть девушек после школы и до первой беременности ходят в поисковые экспедиции, поскольку любопытство у них – доминирующее качество. Я не об этом речь веду. Дедушка намекнул сегодня на интереснейшую возможность и необходимость одновременно. Речь о людях, живущих в уже известных нам, давно открытых и разведанных сообществах. Они разные, даже в пределах одного поселения. У них другие мечты, и они могут быть для нас друзьями или врагами.

Как ни крути, о них необходимо знать. Чтобы не пришла к нам болезнь, лечить которую мы не умеем, не прокрался вор, не налетел завоеватель.

– А ведь в таком разрезе я об этом даже не подумала, – соглашается Танка. – Хотя с нами совладать точно никто не сможет, но набег на любой поселок какая-нибудь шайка совершит легко. Разграбят, переломают мебель, даже обидят кого-то. Ты прав, об этом следует позаботиться заранее. Вот ерунда какая! Хотела биохимией заняться, специализироваться на шелководстве!

Слушает Славка и изумляется. Они, старшие, умудренные и опытные, конечно готовились к этому… морально. Оттягивали создание агентурной сети, поскольку ресурсы приходилось концентрировать на ином. На том, чтобы вырастить и выучить детей, воспитать их самостоятельными и ответственными, разумными и… нет, не добрыми. Незлыми. Неужели получилось?! Еще только слегка обозначилась вероятность того, что соседи могут стать опасными, и… недоучившиеся школьники не только «прочухали фишку», они обсуждают смену жизненных планов. Нат – скакать по пустыне на верном гуанако и расставлять метки для следующего за ним каравана. Танка – мудрить с подкормками тутовых деревьев, влияющими на длину, толщину и прочность шелковой нити.

– Знаешь, не бросай ты свою биохимию. Чует мое сердце, что южное направление станет для нас с тобой основным. И соседей придется ассимилировать, в конце концов. Может быть, на это не хватит целой жизни, но без внесения в их мир культуры, сходной с нашей, это не имеет смысла. А уж культура шелка, насколько я знаю, требует от людей немалых познаний. На ее привнесении в их мирок можно выстроить большую комбинацию по привлечению, обучению, просвещению.

– Пожалуй. А тебе имеет смысл немедленно перебраться к нам в Камышовку, – Танку, похоже, тоже озарило. – Моя мама говорит по-арабски. Она, правда, жила намного западней, но, как я поняла, строй языка в разных уголках арабского мира сходен. Хоть что-то сможешь понимать. За пару зим мы тебя немного подтянем.

Ну вот, думается Славке, получат они весной не только анализ, но и план вторжения к соседям. Гуманитарного, насколько он понимает.

Но кое-что его все-таки огорчает. Эти дурошлепы настолько увлеклись друг другом и темой разговора, что не заметили рядом с собой человека. Конечно, слушатель расположен в тени, конечно – против света. Да, его одежда сливается с фоном, и он неподвижен. Но и ребятишки ведь не неучи. Четыре года детского сада и пять лет школы что, прахом пошли?

Ребятишки возятся под шалью, а потом прямо ему в лицо что-то летит. Рука рефлекторно перехватывает «снаряд» хватом сзади. Четыре неразорванные дольки очищенного апельсина.

Не заметили! Разогнался! Просто имели они его в виду. А делиться – это рефлекс. Издержки, так сказать, классического воспитания.

* * *