Странный остров

Боже мой! Что они застали дома! Страшный беспорядок. Все вещи были перевернуты, перемешаны, перетряхнуты. А их верный друг, сторонник и последователь новой мысли был избит и выброшен из дома под куст.

Оказывается, в то время, пока шла утренняя клятва на площади у портрета президента, по жилым помещениям подчиненных прошла вооруженная контрольная служба. Они произвели тщательную проверку вещей, а оставшихся дома манекенов размонтировали.

Георгию хотели открутить голову, но узнав, что он не манекен, а философ, голову ему оставили, но крепко избили. В назидание предупредили, что завтра придут другие контролеры и без разговоров его размонтируют, как манекена.

Философ стонал от боли и жаловался на произвол Джона. Тем не менее он заявил:

— Пусть меня расстреляют, но я на унизительные процедуры ходить отказываюсь! Меня воспитала пионерская и комсомольская организации!

После обеда пришли клерки.

Узнав о беде с Георгием, Пат, покачав головой с укоризной, сказал:

— Вот к чему приводит непослушание!

Он сбегал домой, принес бодягу. Друзья сделали из нее настойку и обкладывали Георгия примочками, как истые братья милосердия, от чего философу стало легче.

Но на следующее утро после того, как часовой простучал прикладом в дверь, приглашая на площадь, Георгий вновь с решимостью заявил, что не пойдет на мессу, даже если его убьют. Друзья с восторгом и жалостью поглядели на своего упрямого друга и хотели было остаться с ним, но тут в голову Ореста пришла великолепная мысль:

— Ребята, на берегу есть грот. Мы можем в нем просидеть этот час, и никакие радары нас там не засекут. А кончится эта проклятая месса — мы придем домой как ни в чем не бывало!

Друзья так и сделали. И номер прошел.

С берега возвращались с улыбками истинными, с радостным настроением. Дорогой Георгий сорвал веточку и принес домой. Она была очень похожа на березовую. Налив дома в бутылку воды, он поставил бутылку с веточкой на стол. Получилась милая домашняя картинка. Друзья сидели за столом и с умилением глядели на веточку, предаваясь приятным мыслям о родном доме.

Но невинное наслаждение чуть не стоило им жизни. Увидев через окно, что троица с грустными минами снова глядит на веточку, охранник вбежал в комнату и, крикнув «Унылый — враг!», разрядил автомат в бутылку с веточкой. Друзья вовремя упали на пол.

Когда охранник вышел, предварительно предупредив, что в следующий раз он обязательно выстрелит по унылым физиономиям людей и уничтожит их вместе с веточкой, Орест возмущенно заявил:

— Так не пойдет! Я — свободный гражданин мира! Мое личное дело: улыбаться мне или грустить о доме, глядя на веточку! Я плевал на всех деспотов и на тех, кто их боится!

Потом он взял раненую веточку и, налив воды в другую бутылку, поставил ее на стол. А поэт, сняв со стены портретик Джона, — их висело там несколько — приставил его к бутылке с веточкой. Веточка касалась усов Джона, и Юрий с ненавистью сказал:

— Вдыхай, идиот, аромат природы, может, в тебе проявится человеческое нечто!

В этот момент снова в комнату ворвался охранник. Он уже наставил на веточку автомат и готов был ее расстрелять, но увидел портрет Железного Джона, затрясся от страха и бухнулся на колени! Он выскочил из комнаты под дружный веселый хохот друзей.

Как только стих кованый топот солдатских сапог, друзья с победным чувством поглядели на композицию. Им показалось, что веточка улыбалась каждым листочком. Холодный взгляд правителя только острее подчеркивал ее хрупкую нежную незащищенность.

И странно: именно спасенная нежность веточки возродила в наших друзьях волю и надежду. Они решили не бездействовать, а искать выход к спасению. Для этой цели обследовали остров, особенно подходы к океану.

Друзья разбрелись по разным сторонам.

Орест пошел в сторону аэродрома. В кармане его лежал маленький пакетик с орлом из твердого картона. Он, видимо, и направил Ореста в этот безотчетный путь.

Когда он подошел к таможенному домику, никого не было, будто вся аэродромная служба вымерла от внезапной эпидемии. Постояв у двери таможни, он услышал голоса; внутри кто-то был. В безответном велении он надавил кнопку у двери. В наблюдательном окошке показалось строгое лицо с недовольным выражением — кто-то посмел тревожить персонал. Орест вынул из кармана пакетик и показал его выглядывающему в окошечко.

Дверь таможни растворилась, и вышел грузный знакомый майор с заспанным лицом. Он отрывисто и недовольно спросил:

— Что тебе? — и бесцеремонно надвинул на глаза козырек.

— Проверка, — сам себе удивляясь, ответил Орест как можно строже, глядя прямо в глаза майору.

— Какая еще проверка? — удивился майор и уставился на пакетик, где восседал орел с повернутым вбок клювом. — А… — начал он, но Орест перебил его: