Странный приятель. Тайна Врат

– Да-а-а… – под стать приятелю махнул рукой Ренки. – Скажешь тоже: война. Остатки гарнизона по темным углам разыскивать и добивать. Дурь сплошная! Оттого и обидно, что столько потерь! Да еще и эти, из Одиннадцатого… Тут бы по всем статьям наши гренадеры подошли, которых ты учил на стенах воевать. А эти мушкетеры… Им бы только в строй сбиться да палить на скорость да кучность. Конечно, делать это они умеют превосходно, но в узких коридорах да комнатках от такой пальбы толку мало. И мушкеты у них длинные. А что ты в тесных помещениях с такими длинными мушкетами делать будешь, особенно когда штыки примкнуты? Кредонцев-то и осталась сотня или полторы. А может, вообще меньше сотни. Они в одной казарме и парочке домов засели да из окон палили. А эти олухи на них строем хотели наступать, как на параде. Ну и, ясное дело, за одного кредонца пятерых наших разменивать приходилось. Ну я, как ты и учил, «слепые зоны» искать начал, дымовые завесы ставил. К дверям да окнам не строем, а поодиночке, бегом народ подводил – благо бежать недалеко. В самих зданиях их на тройки разбил, чтобы друг друга прикрывали. Только вот не знал я тогда про эти проклятые подземные ходы! Нам потом один пленный рассказал, что тут зимы иной раз такие бывают – по нескольку дней на улицу нос не высунешь. А то и ледяные шторма, когда на стены и двери толстенный слой льда намораживает. – Ренки всего передернуло – как типичный южный житель, он холода не любил. А вот Готор только усмехнулся и покивал головой. – Вот они и заставляли пленных тут рыть эти траншеи – стенки высоченные, даже я ходил, головы не пригибая, а по ширине трое в ряд пройти могли. Сверху их перекрывали бревнами, поверх бревен насыпали слой земли и мостовую еще клали. Чтобы можно было в такие времена связь между казармами поддерживать. Ну, мы кредонцев в одной казарме зажимать начали, а они вдруг из другой полезли. Мы туда. А они – на башню. Мы к башне, а они обратно… В общем, пока пленного взяли да пока из него всю информацию вытрясли, народу потеряли чуть ли не сотню человек, правда, две трети ранеными. Потом нам пленный выходы из подземелий показывал, и мы возле них засады оставляли, благо всей толпой одно здание захватывать смысла нет. Часть дыр я вообще закупорить велел и по паре солдат только в караул ставил, на случай если кредонцы двери ломать начнут. Дымом опять же, как ты башню, чтоб дышать этим тараканам нечем было. В общем, как кредонцы поняли, что деваться им уже некуда, так сдаваться начали. Только вот что подозрительно – среди пленных ни одного офицера нет! Но в подземельях, когда я спускался оглядеться, видел их трупы, причем там, где мы не стреляли даже.

– Так чему тут удивляться, – покачал головой Готор. – Ты же сам должен знать, что в республиканских войсках сдавшийся офицер отвечает имуществом семьи. А коли и солдаты его сдаются, так должен возместить ущерб государству и за них. Так что верность и стойкость благородных оу тут подкреплены финансовыми рычагами воздействия. Тем более за потерю крепости отвечать придется очень большими суммами. Мертвых-то еще пощадят, с ранеными, если кто выживет, будут разбираться, выяснять, что здесь произошло. А вот на сдавшихся в плен всю вину и свалят и слова в оправдание сказать не дадут. Знаешь, в моем мире войны этого периода назывались «войнами в кружевах», и велись они довольно мягко. Ну, конечно, когда дрались между собой люди примерно одной культуры. С теми, кого считали дикарями, не церемонились. У нас и правил было побольше, и представления о чести и благородстве несколько иные. Сдаться в плен, дабы не увеличивать людские потери, когда положение казалось безнадежным, считалось совсем незазорным и даже достойным поступком. Пленному офицеру подчас даже оружие возвращали, дабы он мог отстаивать свою честь, и содержали его в достаточно комфортных условиях чаще всего. Могли даже просто слово взять, что больше воевать не будет, и отпустить. Зимой же, когда военные действия обычно приостанавливались, давали офицерам вражеских армий специальные пропуска, если им надо было через государство, с которым идет война, к себе домой проехать. Хотя с солдатней, как правило, обращались примерно так же, как и у вас. А в вашем мире, который примерно на том же уровне развития цивилизации находится, дела куда жестче обстоят. Надо бы изучить почему. Вдруг это пришельцы вроде меня все вам тут подпортили? Или причина в чем-то другом? Может, по сути, у вас с Кредоном гражданская война идет? Вы ведь вроде как на одном языке говорите и обычаи у вас схожи. А по срокам переселения на этот континент и по многим другим показателям фактически братьями являетесь. Только вот немного с разными представлениями о жизни. Оттого и режетесь так беспощадно из-за «большой братской любви-ненависти»… Да-а-а, ваш мир еще изучать и изучать, с моим сравнивая. А мы тут такой фигней занимаемся!