Странный Томас

– Так ты залез в дом Человека-гриба, – в голосе Сторми не слышалось вопроса.

– Окно не разбивал. Воспользовался водительским удостоверением.

– Он держит в холодильнике отрезанные головы?

– Холодильник я не открывал.

– А где еще ты рассчитывал найти отрезанные головы?

– Я их не искал.

– Эта мерзкая улыбка, эти странные серые глаза… Бр-р-р. Тако превосходные.

Я согласился.

– И мне нравятся все цвета в сальсе. Желтый и зеленый – чили, красный – нарубленные помидоры, фиолетовые кусочки – лук… похоже на конфетти. Ты должна точно так же готовить сальсу.

– Ты что, будешь теперь учить меня кулинарии? Лучше расскажи, что ты там нашел, не обнаружив отрезанных голов?

Я рассказал ей о черной комнате.

Слизывая крошки кукурузных палочек с пальцев, она повернулась ко мне.

– Послушай меня, странный ты мой.

– Я превратился в уши.

– Они у тебя большие, но ты состоишь не только из них. Так что открой уши пошире и послушай, что я тебе сейчас скажу: больше не заходи в черную комнату.

– Ее уже не существует.

– Даже не ищи ее, в надежде что она вернется.

– Такая мысль не приходила мне в голову.

– Еще как приходила.

– Приходила, – признал я. – То есть мне хотелось бы понять, как эта комната… как эта чертова комната работает.

Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Сторми нацелила на меня кукурузную палочку.

– Это ворота ада, и нечего тебе около них отираться.

– Не думаю, что это ворота ада.

– Тогда что это?

– Не знаю.

– Это ворота ада. Если ты отправишься на поиски и найдешь их, то окажешься в аду, а я не собираюсь спускаться туда, чтобы найти тебя и вытащить твою задницу из костра.

– Твое предупреждение не будет оставлено без внимания.

– Трудно, знаешь ли, быть замужем за человеком, который видит мертвых и каждый день общается с ними. Не хватало только, чтобы он еще начал гоняться за воротами в ад.

– Я за ними не гоняюсь, и с каких это пор мы женаты?

– Мы поженимся. – Она доела последнюю кукурузную палочку.

Я не единожды предлагал Сторми выйти за меня замуж. Хотя мы оба соглашались в том, что у нас родственные души и мы будем вместе до скончания веков, она всякий раз отметала мое предложение, говоря что-то вроде: «Я безумно тебя люблю, Одди, так безумно, что готова отрезать ради тебя правую руку, если тебе потребуются доказательства моей любви, но насчет женитьбы… давай погодим».

Понятное дело, кусочки непрожеванного тако с меч-рыбой выпали у меня изо рта, когда я услышал о том, что мы собираемся пожениться. Я подобрал их с футболки, покидал обратно в рот и съел, выгадывая время, чтобы подумать, а потом спросил:

– Так… ты хочешь сказать, что принимаешь мое предложение?

– Глупый, я приняла его давным-давно, – и продолжила, чтобы стереть недоумение с моего лица: – О нет, не сказала тебе традиционное: «Да, дорогой, я твоя», но использовала другие слова.

– Я, знаешь ли, не воспринял «давай погодим» как согласие.

Смахнув крошки меч-рыбы с моей футболки, она ответила:

– Тебе нужно учиться слушать не только ушами.

– А каким отверстием ты предлагаешь мне слушать?

– Не груби. Тебе это не идет. Я хотела сказать, что иногда ты должен слушать сердцем.

– Я так долго слушал сердцем, что периодически мне приходилось вычищать ушную серу из аорты.

– Как насчет чурро? – спросила она, раскрывая маленький пакет из белой бумаги. И салон «Мустанга» сразу наполнился ароматом печеного теста и корицы.

– Как ты можешь думать о десерте в такое время?

– А разве сейчас не время обеда?

– Сейчас время разговора о женитьбе. – Мое сердце так стучало, будто я за кем-то гнался или кто-то гнался за мной, но я надеялся, что с погонями на этот день покончено. – Послушай, Сторми, если ты говоришь серьезно, тогда я приму меры, чтобы улучшить мое финансовое положение. Уйду из «Гриля», и я говорю не про покрышки. У меня более серьезные намерения.

Она, улыбаясь, склонила голову, прищурилась.

– И что же, по твоему мнению, серьезнее покрышек?

Я на мгновение задумался.

– Обувь.

– Какая обувь?

– Любая. Торговля обувью.

На лице Сторми отразилось сомнение.

– Обувь лучше покрышек?

– Конечно. Как часто ты покупаешь покрышки? Даже не раз в год. И для автомобиля тебе нужен только один комплект. А людям нужна не одна пара туфель. Им нужно много пар. Коричневые туфли, черные, беговые, сандалии…

– Но не тебе. У тебя лишь три пары одинаковых кроссовок.

– Да, но я не такой, как остальные люди.

– Это точно, – согласилась она.

– И еще один момент, – продолжил я. – Не у каждого мужчины, женщины, ребенка есть автомобиль, но у всех имеется по паре ног. Или почти у всех. Семья из пяти человек может иметь два автомобиля, но ног-то у них десять.

– Есть много причин, по которым можно любить тебя, Одди, но эта для меня на первом месте.