Странствие Кукши. За тридевять морей

Волоки остаются в Каспле, здесь между жителями уговор – праздными их по возможности туда-сюда раз не гонять. Ведь каспляне, как и смольняне, тоже держат коней для волока – для тех, кто идет с Двины реки. А идет народу немало: сюда два пути с Варяжского моря – один от устья Двины, другой от устья Невы.

Вниз по Каспле бегут быстро. Село Сураж в устье Каспли не сразу и замечают, а заметив, решают не останавливаться. Но выбежав на Двину, снова налегают на весла, тут опять попотеть придется супротив течения!

Меньше чем за два дня корабельщики добираются до речки Двинки, что впадает в Двину с севера, а вся длина Двинки семнадцать верст и вытекает она из озера Двинье, которое можно считать и двумя озерами, соединенными короткой протокой. На озере стоит сельцо того же названия.

От сельца их скорехонько переволакивают на реку Кунью на таких же долгих возах-волоках, и по Кунье они без хлопот спускаются до маленькой, в два двора, деревеньки Холм, что стоит при впадении Куньи в Ловать.

Сперва и вниз по Ловати плаванье споро идет, однако вскоре начинаются пороги и тут уж корабельщики вынуждены потрудиться – река-то за лето осохла! В конце концов приходится заночевать – как ни старались, не успели засветло выйти к Ильмень-озеру.

Вышли к нему ранним утром. Кукша прежде не видывал Ильмень-озера. Оно такое широкое, что его впору морем звать, – зовут же морем Нево-озеро! Видывать не видывал, а слыхал, что весьма опасным слывет оно у корабельщиков. Больших глубин, сказывают, здесь, в Ильмень-озере, нет, редко где будет более полутора саженей, а самые глубокие ямы не глубже восьми саженей, однако бури случаются большие, не хуже, чем на море: немало судов топит батюшко Ильмень!

Особенно опасны сильные восточные ветры, они гонят корабли к западному берегу, где много подводных камней и нет никаких затонов, чтобы укрыться.

Зато уж рыбы в Ильмень-озере – хоть ведром черпай!

Ну, рыба-то рыбой, да как бы самому не отправиться ей на корм! Не все пересекающие Ильмень-озеро решаются плыть напрямик – от устья Ловати к истоку Волхова. Иные дают большого крюка вдоль восточного берега, особенно, если погода внушает опасения.

Но торговые люди с Волхова, обитатели здешней земли и опытные пловцы, говорят, что погода надежная, устоялось ведро, опасаться нечего. И то сказать, над поверхностью озера ползет золотистая дымка – верный признак ясной и тихой погоды. А Кукшины киевские друзья так истомились в тоске по родному краю, что их и ненастье не испугало бы. Ведь там за озером – родимый дом!

Глава пятая У КНЯЗЯ РЮРИКА

Но вот и вожделенный исток Волхова, он такой широкий, что новый человек еще и не поймет, что здесь уже начинается река. Говорят, Волхов здесь, в истоке, в полтора раза шире, чем в устье, при впадении в Нево-озеро…

Могучий Волхов подхватывает корабли и горделиво несет их на своей спине. Еще бы, ведь куда только не забрасывает судьба и беспокойный нрав его отважных сыновей!

Немного пониже истока на правом берегу стоит Рюриков город, сразу видно, что недавно выстроен, – стены еще не успели потемнеть. Прежде стоял на этом месте Словеньск, заброшенный после смерти князя Гостомысла, а князь Рюрик, придя из Ладоги, обновил его, и теперь тут крепость и его княжеская усадьба.

– Смотри-ка, – восклицает Шульга, – новый город Рюрик срубил, пока нас здесь не было! Да какой высокий!

– Да, – отвечает один из купцов, – его многие так и называют – Нов-город, а иные просто Город. А там ниже по обоим берегам посады отстраиваются – любо поглядеть! А какой новый Торг выстроили с помощью князя! Да эва, Волоса-то на том берегу, на Торгу, и отсюда видать!

Но Кукшины друзья плывут не к Торгу и не к посадам, первым делом они пристают возле Рюрикова Нова-города, – все, плывущие из дальних краев, сверху ли, снизу ли, непременно причаливают здесь, выказывая дань уважения здешнему князю. Корабельщики вытаскивают суда на берег возле мовен, рядком стоящих у реки.

– Всего много в славном Киеве, – говорит один из корабельщиков, – а уж чего нет, того нет!

И кивает на мовни.

Идучи с друзьями к Нову-городу, Кукша видит стоящего в стороне на возвышении Перуна и вспоминает Вадин рассказ о вражде Волоса и Перуна. «Здесь, – отмечает он, – верно, на всякий случай, Волос и Перун стоят на разных берегах».

Со всех сторон встретить вновь прибывших спешат белоголовые ребятишки, они провожают их в Город, а в Городе – до самой гридницы. Перед путниками после недолгого ожидания отворяются двери. В гриднице на почетном сиденье уже восседает князь Рюрик.

Это человек завидного телосложения с мужественным лицом. С первого же взгляда вновь прибывший испытывает к нему уважение. Но Кукше кажется, что князь нездоров и предпочел бы сейчас лежать в кровати. Его взор – словно подернутый пеплом угасающий уголь.