Странствие Парка

В машине сидели несколько человек, и, кажется, они были не опасны, потому что спрашивали дорогу к церкви. Водитель улыбнулся мальчику, и в свете фонаря на его плечах блеснули погоны.

— Вы пропустили поворот, — ответил Парк. — Это в ту сторону. Первый поворот направо и дальше через несколько кварталов будет церковь. Не промахнетесь.

Из машины послышался смех.

— Вы слышали? «Не промахнетесь».

— Только там сейчас нет никого. Поздно.

— Нам сказали, что кто-то будет. А то нашим предложили ночевать в спортзале на полу.

Это были ветераны Вьетнама, они приехали на праздник. Парк задрожал от волнения. Водитель стал разворачиваться.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Парк захотел рассказать ему. Он хотел рассказать хоть кому-нибудь, кто поймет.

— Постойте, — крикнул он. — Мой отец воевал во Вьетнаме.

Машина поравнялась с Парком.

— Это здорово! — ответил мужчина, сидевший рядом с водителем.

Водитель наклонился вперед и спросил:

— Он возьмет тебя с собой завтра?

— Нет. Его нет, — Парк произнес это торжественно, чтобы они догадались.

— Мне жаль, сынок, — сказал водитель.

— Но ты-то приедешь?

— Да, — Парк улыбнулся. — Да, наверно.

Он вскочил на велосипед и помчал вниз по дороге. Военные погудели ему вслед, отъезжая от обочины. Парк махнул им на прощанье рукой так, чтобы они заметили его в зеркале заднего вида.

Домой мальчик вернулся в решительном настроении. Он заставит маму поговорить, рассказать ему об отце все. Паркинтон Уадделл Броутон IV, покойный. В официальных бумагах это покойный всегда шло в конце, как римские цифры.

— На самом деле он не умер. Фея Моргана наложила на него заклятие, и много лет он спит мертвым сном в замке посреди дремучего леса, куда не проникает ни один луч солнца. И ты был избран, чтобы отправиться на поиски того замка и победить злое заклятие. Ты, его единственный сын. В пути тебя ждут бесчисленные опасности, — он отбросил мысли об опасности. Он должен отправиться в путь. Ради отца. И ради прекрасной дамы.

Перепрыгивая через две ступеньки и размахивая пакетом молока, словно боевым топором, Парк взбежал наверх. Он повернул ключ в замке и распахнул дверь.

— Мам!

Ее нигде не было видно. На секунду он испугался, как в детстве, когда терял ее в толпе в магазине.

— Мам!

— Я здесь.

Она была в спальне. Сидела на краю кровати спиной к двери в темноте. Парк включил свет.

— Что случилось? Почему ты сидишь в темноте?

— Ты убрал молоко? — мамин голос звучал глухо.

Мальчик поставил пакет в холодильник и вернулся в спальню.

— Хочешь, я еще что-нибудь сделаю?

Он хотел подойти и заглянуть маме в лицо, но что-то удержало его на пороге комнаты.

— Нет, спасибо. Я лягу пораньше.

— Мам, — начал Парк как можно мягче, — я про отца…

— Ох, поросеночек, — попросила она, — пожалуйста, я не хочу возвращаться.

— Возвращаться куда? Я просто хочу узнать… — он остановился.

Хочу узнать что? Да все. Совсем все. С чего же начать?

В квартире напротив мистер Кампанелли что-то кричал глухой жене. Тремя этажами ниже на улице гудела машина. Если бы он знал нужный вопрос, вопрос, по которому можно сразу все узнать…

— В другой раз, хорошо? — мама обернулась и попыталась улыбнуться. — Поможешь мне с диваном?

Он кивнул. Еще и восьми не было, но Парк разложил диван, достал из шкафа белье и постелил постель. И постелил ее так, как делал всегда без маминых напоминаний о необходимости красиво и аккуратно заправлять простыню под матрас.

Потом сделал телевизор потише, хотя и не смотрел его. Он даже не воображал, будто преклоняет колена перед королем Артуром или спасает прекрасную девушку из лап дракона.

Он лежал на диване, снова и снова вспоминая разговор с мамой. Что ему надо было сказать? В самом начале, когда он попросил поехать на праздник. Какое право она имеет решать за него? Она ведь все сама решает. «В другой раз, хорошо?» Когда наступит этот другой раз? Давно пора ему все рассказать. Парк хотел узнать, как и почему умер его отец, и главное — когда. Погиб 22 января 1973 года. Вроде все ясно, пока не вспомнишь о часовых поясах. В Америке, наверно, уже был другой день. Или они подумали об этом, когда писали число? Да, его интересовали вот такие мелочи.

Не говоря уже о серьезных вещах. Например, если его, Парка, полное имя Паркинтон Уадделл Броутон Пятый, значит, есть не только четвертый (который погиб), но и третий, и второй, и первый… Значит, где-то живет или жила семья, которая так дорожила этим дурацким именем, что его снова и снова давали новорожденным мальчикам. И они, конечно же, ненавидели это имя, но, став взрослыми, почему-то настаивали, чтобы так же называли их сыновей, хотя такое длинное имя не помещалось ни в одну графу в бланках или в школьном журнале.

Паркинтон Уадделл Броутон Третий, наверно, еще жив. Мальчик вздрогнул от своей догадки. Может, еще жив дедушка, и его зовут точно так же, как Парка. Почему он не знает точно? Не может быть, чтобы дед не захотел увидеть родного внука, который носит его имя.