Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

Первый налет японской авиации явился полной неожиданностью для британских летчиков. Когда война приблизилась к городу, дважды в день — утром и после обеда — прилетали японские бомбардировщики. Когда они бомбили аэродром, то старались не повредить взлетно-посадочные полосы — берегли для себя; уничтожали стоявшие на земле самолеты. Охотились за летчиками.

Цюй Лин исправно приходил на службу, хотя в начавшейся кутерьме некому было им заниматься. В городе царил хаос. Бомбардировки разрушили водопровод и канализационную сеть. Всем делали противотифозные прививки. Беженцы, надменные англичане, воспитанные в духе колониальной морали, сами пытались убирать улицы.

С неба вперемешку с бомбами сыпались листовки на разных языках. Солдатам предназначался пропуск для сдачи в плен, на одной стороне которого была изображена обнаженная женщина с красивой грудью, на другой напечатан короткий текст на английском языке:

«Спасайте свою жизнь, с вами будут хорошо обращаться. Действуйте следующим образом:

1. Идите к нашим позициям, размахивая белым флагом.

2. Повесьте автомат на левое плечо дулом вниз.

3. Покажите этот пропуск часовому.

Любое число солдат может сдаться по этому пропуску.

Штаб японской армии».

Этот пропуск, наряду с обычными порнографическими открытками, пользовался успехом среди солдат; его можно было обменять на несколько сигарет.

Несколько листовок были рассчитаны специально на солдат-австралийцев. Одна из них изображала американского солдата в постели с австралийской девушкой, в то время как австралийский солдат потел на поле боя в джунглях. На другой — американец, держа в объятиях австралийскую девушку, посылал австралийского солдата на фронт. При этом янки шептал: «Тихо, девочка, успокойся. Он попадет в следующий список убитых».

Принципом японской пропаганды стало: «разделяй и побеждай». Листовки на китайском, малайском и тамильском языках убеждали сингапурцев: «Япония воюет только против белых дьяволов. Присоединяйтесь к нам, убивайте британских колонизаторов».

Когда самолетов у англичан практически не осталось и летать стало не на чем, оставшиеся в живых летчики собирались в комнате у радистов. Слушали передачи из Америки, искали Лондон. Иногда в наушники врывался нежный голос «Токийской розы», ведущей программы японского радио «Час ноль» для американских военнослужащих. Собственно говоря, программу из Токио вели несколько женщин-дикторов, пользовавшихся коллективным псевдонимом. Одной из них была гражданка США Ива Тогури д’Акино, и именно к ней прилипло это прозвище — «Токийская роза».

Никто из летчиков не знал тогда, что после войны Ива Тогури д’Акино решит вернуться из Японии в Соединенные Штаты, ее арестуют и после громкого судебного процесса, признав виновной в предательстве, упрячут за решетку. Она просидит в тюрьме шесть с половиной лет; позже президент Джеральд Форд простит ей ее прегрешения.

А пока британские летчики в осажденном и обреченном Сингапуре слышали преувеличенно нежный голосок «Токийской розы»:

«Привет, мальчики! Говорит радио Токио. Передаем программу для американских солдат, матросов и морских пехотинцев, забытых здесь, в Тихом океане. Вот мелодия, которая вам понравится. Гарри Джеймс исполняет “Мы увидимся с тобой”».

После исполнения песни, одной из новинок, пластинки с записями попадали в Японию через нейтральную Аргентину — «Токийская роза» начинала свою «невинную» болтовню:

«Но девушка там, дома, не ждет вашего возвращения. Она сидит в баре с каким-нибудь толстосумом, который зарабатывает на войне и купается в деньгах. Может быть, они и поужинают вместе. Да, неплохо бы прямо сейчас съесть бифштекс с кровью — в кафе, где есть кондиционер. Но ничего этого вы не увидите еще долго — пока находитесь здесь. Ну а теперь еще одна песня…»

Обычно кто-то из летчиков не выдерживал и просил радиста поискать Лондон. Забиваемый помехами, временами исчезающий голос их родины не сулил скорого избавления от постигших империю невзгод.

Среди летчиков было двое или трое американцев. Цюй Лин сказал об этом Стоукеру. Но их имена Цюй Лин не помнил. Как они выглядели — тоже. И все же Стоукер мог предполагать, что одним из них был его отец.

— Летать им было не на чем, — рассказывал Цюй Лин. — Кто-то предложил перейти в сухопутные войска и присоединиться к частям, обороняющим остров, но его предложение не поддержали. Авиация была элитным родом войск, и мысль о том, чтобы превратиться в пехотинцев, претила летчикам.

Все это продолжалось недолго, японцы взяли Сингапур, и вчерашние хозяева города превратились в рабов.

В самом центре города, на площади, носящей имя основателя Сингапура, в окружении караула под палящим солнцем без воды и пищи целый день стояли тысячи пленных. Японское командование еще не решило, что с ними делать. Наконец, нашли подходящее место для лагеря. Пленных погнали туда. Они шли по городу и не узнавали его: на улицах валялись трупы, причем не только солдат, но и мирных жителей. Расстреливать японцы не любили: топили в море, вешали на деревьях или отрубали голову.