Странствие "Судьбы" (Главы из романа)

- Вперед, - забормотал Кеймис. - Он шел только вперед. Если бы не он, мы бы никогда не напали на испанский форт. Капитан Паркер пытался удержать его. Мы все пытались удержать его. "Опрометчивое бесстрашие" - так сказал об этом Паркер.

Я отпустил шею Кеймиса.

- Вы трус, сэр, - сказал я тихо. - Странно, знать вас столько лет и не разглядеть этого. Упрямый меднолобый трус, сэр. Вы не нашли приисков. Вы позволили убить моего сына. И сейчас я слышу от вас один детский лепет, пустую болтовню, жалкие потуги сделать козлом отпущения моего убитого мальчика. Идите вон, сэр. Убирайтесь с моих глаз.

Кеймис ушел.

Я слышал, как хлопнула дверь его каюты. Потом раздался треск выстрела.

- Кеймис! - закричал я.

Его каюта была рядом с моей. Слышимость сквозь деревянную переборку была хорошая.

- Все в порядке, - ответил Кеймис. - Я пальнул, чтобы пистолет прочистить.

Неправда. Он заперся в каюте и выстрелил в себя из карманного пистолета, но пуля лишь раздробила ребро, тогда Кеймис взял длинный нож и всадил его по рукоять в сердце.

Теперь я сам собираюсь возглавить экспедицию на Ориноко и добыть золото. Если план удастся, если я смогу вернуться домой пусть даже с пригоршней золотоносной руды, то, по крайней мере, будет спасено мое доброе имя. А если нет? Тогда удовлетворюсь и тем, что мои кости будут лежать перед алтарем церкви Сан-Томе с прахом Уота.

Два слитка.

Кеймис и вправду привез с собой два золотых слитка, которые нашел в форте. А также документы, которые можно понять так, что прииск Карони существует. И еще индейца, бывшего слугу Паломеке, губернатора форта. Интересный индеец. Хорошо говорит по-испански. Его зовут Кристобаль Гуаякунда.

4 марта

- Гуоттарол, - говорит индеец.

Я снова и снова объясняю ему, что так произносят мое имя испанцы. Что он не должен повторять это за ними. Что меня зовут сэр Уолтер Рэли.

- Дон Гуоттарол, - упорствовал он. - Ты великий пират.

- Я не пират, - - говорил я. - Твои испанские хозяева зовут меня пиратом, но я не пират.

- Так кто же ты? - спросил он.

Мне трудно было ответить на этот вопрос. Видишь ли, он спрашивал очень серьезно. Странную смесь ума и наивности являет собой этот Кристобаль Гуаякунда.

- Я похож на пирата? - спросил я. Он пожал плечами.

- А как выглядят пираты? Я еще ни одного не видел.

- Ты скажи, как я выгляжу.

- Старый усталый человек, который должен ходить с палкой.

Это верно. Для него мое лицо, должно быть, выглядит странно. Мне знакомы древние легенды индейцев, в которых рассказывается о бородатых бледнолицых богах, приходящих с востока. Но лицо, смотрящее на меня сейчас из треснувшего зеркала, которым я пользуюсь для бритья, ни напугать, ни поразить нс может. Лицо призрака, а не человека. И уж наверняка не лицо какого бы то ни было бога. Бледное, изможденное, перекошенное. кожа так туго обтягивает скулы, что отчетливо бугрятся кости, вместо глаз - горящие уголья. Посеребренная борода торчит клочьями - я стригу ее трясущимися руками.

Разговаривали мы, конечно, на испанском, поскольку этот язык знали оба.

- Ну а ты, - спросил я, - что ты за человек?

- Кристобаль Гуаякунда, - ответил он. - Мужчина. По-вашему, индеец. Житель страны, которую испанцы называют Новое Королевство, или Гренада. Родился в долине Согамосо. Из народа чибча.

На солнце кожа его отливала медью.

- Ты рассказал мне, кто ты такой. И я точно так же мог бы сказать, что я - Уолтер Рэли, мужчина, по-вашему, бледнолицый, житель Англии, родился в Девон-шире, из племени саксов. Но и это не ответ на мой вопрос.

Индеец неторопливо кивнул. У него большая круглая голова, глаза светятся умом и сообразительностью.

- Хорошо, - сказал он. - Я был слугой дона Паломеке де Акунья.

- А я был слугой великой королевы. Начальником ее личной охраны.

- Да, - сказал индеец. - Я знаю.

- Вот как? Кто тебе сказал?

Индеец ответил:

- Это все знают. Когда я только прибыл в Сан-Томе и стал служить у Паломеке, мне сказали, что ты плавал по реке Ориноко много лет тому назад. Мне сказали, что ты собрал все племена вместе и сказал им, что тебя послала твоя королева освободить их от испанцев. Они говорили о тебе как о боге. Они говорили, что ты - слуга великой правительницы севера, под началом у которой касиков больше, чем деревьев на острове Тринидад.

- Касик. Как давно я не слышал этого слова.

- Так испанцы называют вождей наших племен.

- Я знаю. Что еще говорят люди на Ориноко?

- Что однажды ты вернешься, - ответил индеец. - Что ты дал слово.

- И как видишь, сдержал.

- Конечно, - сказал индеец как о чем-то само собой разумеющемся. Мужчины не часто дают слово. Но когда дают, то держат его.

В его тоне не было иронии. Каждую фразу он обдумывал и произносил уверенно и убежденно. Меня поражала его по-своему благородная манера держаться. Мне не терпелось расспросить индейца о его жизни, но я подождал. Сейчас главное было расположить его к себе.

- Я уже не служу великой королеве. Королева Елизавета умерла. Я приехал сюда как слуга другого касика севера, короля Якова.

Индеец посмотрел на меня равнодушно.