Странствия и странности

— Где-нибудь и впрямь должна существовать женщина, на какой стоило бы жениться, — признал он. — Хотя лично я представления не имею, где.

— Вот-вот, а каков у вас шанс отыскать ее без квалифицированной помощи? Величина бесконечно малая! Даже если вы увидите ее, то как узнаете, что эта — та самая? Как, на основании чего, хотите вы судить да рядить? — Тетеринг улыбнулся. — Средства познать и выявить характер доступны уже десятки лет, однако у нас у первых хватило решимости пустить их в дело. Стоит вам знак подать — и мы начнем.

— Кажется, — сказал Фрэнк Бейли, — ваша взяла, по рукам. Результаты вы, разумеется, гарантируете?

— Безоговорочно! — радостно воскликнул Тетеринг. — Стопроцентная совместимость, или ваши деньги подлежат возврату, а договор и союз — расторжению. Готов повторить вам это трижды.

Для Фрэнка Бейли достаточно было и раза. Когда он подписывал заказ-наряд, рука его ни на миг не дрогнула. В конце концов, подумалось ему, а что, собственно, он теряет?

Характер-обрисовка вымотала всю душу. Стало ясно, что «Слияние Инкорпорейтед» работать спустя рукава не намерено. Ну, прикидывал Фрэнк, заполню вопросник-другой, ну, поговорим по душам со спецами в очках из толстенных стекол, вряд ли потребуется что-то большее. Не тут-то было: неделю спустя он выпал из их ежовых рукавиц человеком, потрясенным, а точнее, вытряхнутым до основания.

Начали с замеров физических параметров, и Фрэнк на себе познал, что имел в виду Тетеринг, когда говорил: «Тщательно». У него измерили рост и обхват, ширину плеч и длину руки. Мерили рулеткой и штангенциркулем повсюду, до крайней точки стыдливости. Ему экранировали глаза, определяя точный оттенок их цвета, исследовали волосы на быстроту роста, тщательно вычислили соотношение кости — мышцы — жир. Ни единая деталь физического его облика не избегла скрупулезного внимания исследователей.

Промеряли и другое: его симпатии и антипатии, его вкусы и пристрастия, его сознательные желания и подсознательные устремления. Люди в белых халатах суетились вокруг него, сновали туда-сюда от компьютера и обратно, кодируя уже полученные данные, проверяя их и торопясь задать все новые и новые вопросы.

Для определения габаритов его «Я» использовались точнейшие приборы и новейшие препараты. С помощью невропантографа его сознание вывернули наизнанку и жгутом скрутили, выжав из него самые потаенные эмоциональные реакции Фрэнка, затем передали их на трубки Хуньяди в компьютере. С дюжины разных сторон интервьюеры волна за волной приступом шли на его мозг, пока Фрэнк не оказался на грани взрыва, готов был у всех на глазах дать волю бурному своему гневу.

И каждый фрагмент извлеченных из него сведений шел на ленту, а каждый клочок ленты воздействовал на компьютер, который пробивал отверстия в перфокартах. Когда все это наконец завершилось, Фрэнк Бейли предстал взору ученых мужей в поэлементной наготе, готовый к электронному сватовству.

Как и предупреждал Тетеринг, пришлось подождать. Его собственное обследование явилось всего-навсего первым шагом. Куда более трудоемким делом оказалось просеять сквозь компьютерное сито массив возможных партнерш. Пачка за пачкой перфокарты с исходными данными вводились в машину, и день за днем Фрэнк вышагивал из угла в угол, убежденный, что рано или поздно все карточки окажутся проверены и забракованы, ни единой не останется.

Но вот однажды утром появился Тетеринг, буквально сияющий от удовольствия.

— Дело сделано, друг мой! Момент настал. Смотрите!

Все больше и больше волнуясь, Фрэнк вертел в руках две карточки — свою собственную и совершенной своей половины.

— Где она? — допытывался он. — Когда я ее увижу?

— Прямо сейчас, — ответил Тетеринг. — Если, разумеется, у вас не сыщется причин отложить, подождать…

Как ни был от природы осторожен Фрэнк Бейли, но такой причины отыскать он не сумел.

Звали ее Барбара, и поначалу Фрэнк был убежден, произошла чудовищная ошибка.

Она оказалась далека от его идеала красоты: волосы пепельно-каштановые, бюст едва-едва под семьдесят пять, зубы передние слегка выдаются. Очки сводили на нет всяческие ожидания чуда, да и привычка заикаться при малейшем волнении к иллюзиям не располагала. Видно было, что и она настолько потрясена их первой встречей, что за целый день ни словечка не проронила: казалось, Фрэнк Бейли вовсе не тот, кто грезился ей идеальной парой.

Однако мало-помалу они привыкали друг к другу.

В первый день ни он, ни она ничего не ели. Барбара любила экстравагантные соусы и изысканные салаты, к тому же готовить она не умела вовсе. Фрэнк же отдавал предпочтение мясу с картошкой и не терпел никакой такой чепухи на обеденном столе. Но уже на другой день на столе этом каким-то чудом появилась еда, вполне приемлемая для обоих. А на третий день рацион их состоял сплошь из пищи богов.