Странствия по двум мирам

Ты спросишь, о какой такой занятости я веду речь, коль скоро успел повидать столько прекрасных вещей. Но уверяю тебя, во Флоренции следует бежать от красоты, настолько ее много. Что же касается занятости, то речь идет о долге вежливости по отношению к семейству Медичи, пригласившему меня посетить их дом. Чтобы не привлекать к себе внимания, я поселился в скромной гостинице, и они прислали за мной гонца, узнав, что я посланец герцога. В тот же день меня пригласили в их дом, а на следующий – на маскарад, устраиваемый по случаю карнавала, и там я познакомился с самим доном Лоренцо Медичи, который был очень любезен со мной. Он предоставил мне свой экипаж для поездки в Венецию и подарил шелковую сорочку. И еще он дал мне кое-какие поручения, воспользовавшись моим путешествием, каковое надеюсь удачно завершить и благополучно возвратиться в Санлукар.

А теперь от радостных вестей, Кармен, я должен перейти к более грустным. Не хотелось бы прощаться с тобой подобным образом, но вряд ли смогу написать о чем-то другом: меня одолевает усталость и слипаются глаза. По дороге в Венецию, где я сейчас нахожусь, на мою карету напали разбойники, похитившие уже написанное письмо к тебе и векселя герцога. Но не беспокойся! По-настоящему это и нападением-то нельзя назвать: злоумышленники прыгнули в карету с придорожного дерева, и все это длилось считаные мгновения. Стражники дона Лоренцо сумели нагнать разбойников и отобрать у них похищенную сумку, однако мое письмо вернулось ко мне в столь плачевном виде, что мне придется его снова переписать. И потому я уже не успею отправить его из Италии, как намеревался, ибо завтра на рассвете мы отплываем на Родос.

Итак, расстаюсь с тобой в Венеции и обещаю отправить это письмо и предыдущее, то, что буду переписывать, из первого же порта, где отыщется почта. А пока позволь вручить себя Провидению, ибо начинается путешествие по морю, причем по той его части, где возможна встреча с турками, что мог бы подтвердить мой покойный отец, если бы вернулся на родину. Если же меня ожидает его судьба, обещай, что будешь помнить меня и после окончания траура и постараешься выйти замуж и обрести счастье. Моя душа не успокоится, зная, что я оставил на твою долю одни лишь горести.

Преданный тебе…

Тафур отложил перо и перечитал последние строки. Как же Кармен не волноваться, коль скоро он делает столь мрачные прогнозы? Она заподозрит, что он умалчивает о других невзгодах или, того хуже, сам ищет смерти и торопится зажечь поминальные свечи. Странно было бы, если бы он стремился к смерти сейчас, – помимо того, что это вообще святотатственное желание, – когда только что спас себе жизнь, когда слава и удача ожидают его на Востоке. Но об этом он тоже не мог рассказать Кармен.