Странствия Шута

Я вытянула шею и разглядела – это говорил Хоген, красавчик, который пытался изнасиловать Шун. В свете костра было видно, что его нос и щеки раскраснелись не только от мороза. Калсидийцы пили украденное вино. Мне удалось мельком увидеть Виндлайера – он сидел прямо на снегу и глупо улыбался.

– Это все он виноват, – сказала Двалия с ядовитой горечью в голосе.

Я сперва подумала, что она говорит об Эллике, но Двалия продолжила, глядя в лесную чащу:

– Это он с нами сделал. Не пожелал довольствоваться отведенной ему ролью. А ведь с ним хорошо обращались. У него не было причин убегать, выбирать Изменяющего по своему разумению, разрушать путь своей волей. Чувствую, и здесь не обошлось без него. Не знаю, какова его роль, но без него точно не обошлось, будь он проклят.

– Так выдели нам сейчас парочку или хоть одну! – дерзко попросил Хоген. – От одной ты сильно не обеднеешь, капитан.

Я думала, Эллик рассвирепеет от его наглости, но, вероятно, вино и радость от богатой добычи смягчили его нрав.

– Капитан? Нет, герцог! С этим мальчишкой в распоряжении я скоро верну себе герцогский титул! Зовите меня теперь герцогом!

Несколько солдат закричали «Ура!».

Возможно, и Хоген рассудил, что Эллик подобрел от вина и самодовольства.

Он отвесил придворный поклон и произнес:

– Герцог Эллик, ваша светлость, мы, ваши верные подданные, умоляем вас о милости. Не поделитесь ли с нами парой бабенок, чтобы мы могли согреться этой холодной ночью?

Остальные захохотали и поддержали его радостными криками. Эллик смеялся вместе со всеми.

Хлопнув Хогена по плечу, он отвечал во всеуслышание:

– Хоген, я тебя знаю. Одной тебе будет мало. Да и к тому времени, когда вы все попользуетесь одной, от нее ничего не останется, так что и продать будет нечего!

– Так дай нам двух, тогда им достанется вдвое меньше работенки! – нахально предложил Хоген, и по меньшей мере трое солдат поддержали его.

Я почувствовала, как напряглась сидевшая рядом Шун. Она положила руку мне на плечо и вцепилась в него, будто когтями.

Наклонилась и прошептала мне на ухо:

– Пойдем, Би. Ты, наверное, устала. Пойдем отдыхать.

Она чуть ли не силой вздернула меня на ноги. Вокруг нас на корточках сидели у огня небелы – оцепенев от ужаса, они смотрели на костер солдат. Глаза на их бледных лицах от страха делались все больше и больше.

– Нельзя ли нам убежать? – спросила одна из них. – Если мы разбежимся по лесу, кто-то, может, и уцелеет.

– Не делайте ничего, – прошипела Двалия. – Ничего.

Но Шун не стала прислушиваться к ее словам. Она подняла меня на ноги, и мы стали тихо пятиться от костра в темноту. Небелы, парализованные ужасом, ничего не заметили. Но заметила Двалия. Она взглянула на нас, однако делать ничего не стала, словно хотела, чтобы мы сбежали.

Я перестала следить за разговорами у второго костра, но взрывы смеха, доносившиеся оттуда, звучали скорее зловеще, чем весело.

Эллик возвысил голос и сказал почти шутливо и снисходительно:

– Ну ладно, Хоген. Все знают, что у тебя голова не работает, когда головка зудит. Я дам тебе одну. Но только одну. Нарочно для тебя выберу. Идемте, подданные. Следуйте за своим герцогом.

Я застыла как вкопанная, Шун зло зашипела, но тоже остановилась. Я смотрела назад. Мне было очень страшно, но я должна была видеть. Шун еще крепче сжала мое плечо, однако перестала тянуть меня. Думаю, она ощутила то же болезненное любопытство. Тот же трепет пополам с ужасом.

Эллик шел к нашему костру, на его покрытом шрамами лице играла широкая пьяная ухмылка. Его рука лежала на плече Хогена, словно Эллик направлял его, но, думаю, на самом деле он опирался на солдата, идя по снегу. Насильник был все таким же красавчиком. Его золотистые волосы блестели в свете костра, и он улыбался, сверкая ровными белыми зубами. Такой красивый и такой жестокий… Некоторые небелы сидели у костра на узлах со своими вещами. Когда Эллик приблизился, они встали и попятились, но недалеко. Они сгрудились вокруг Двалии, словно в надежде, что она защитит их. Я знала, что она этого не сделает.

– Ничего не делайте, – строгим голосом предупредила она, когда Эллик подошел ближе.

Его солдаты остановились позади него и красавчика, и плотоядно смотрели на небелов. Будь они собаками, вывалили бы языки. Широко раскрыв слюнявый рот и легко держась левой рукой за промежность, словно сдерживая себя, Хоген разглядывал небелов, как маленький нищий – прилавок со сластями. Белые застыли, как кролики. Шун издала тихий горловой звук и потянула меня дальше, в жалкое укрытие, которое давали молодые ивы. Мы обе не могли отвести взгляд от сцены у костра.

– Вот она! Вот красотка для тебя, Хоген!