Странствия Шута

Он сдвинул брови, и я внезапно осознал, как сильно он изменился. Его кожа теперь напоминала нежную кожу на брюшке ящерицы. Его глаза мерцали золотом и тревогой в свете жаровни.

– Я многое помню. Полет над океаном. Мускусный запах лося, который понял, что ему не сбежать, и приготовился к драке. Вкус свежей крови на языке. Драконы созданы из голода и жажды, таких жгучих, что человеку и не представить. Вам, остальным, не понять, о чем я говорю, но ты, Фитц, поймешь. Мне снился колодец Силы. Серебряная Сила наполняла его до краев и переливалась наружу. Мне снилось, как она всплывает в реке, словно серебряная лента, после землетрясения. Но чаще всего мне снится, как я пью. Я погружаю морду в Силу почти по самые глаза и пью ее большими глотками. – Он коротко потянул носом, словно один разговор об этом пробудил в нем голод. – И я помнил, где я некогда пил ее. Из колодца в Кельсингре. Туда я и направился.

Он по-прежнему держал Спарк за руку, но теперь повернулся ко мне:

– Вот как я понял, что в крови драконов течет Сила. Все драконы жаждут ее всем своим существом. И вот как я догадался, что драконья кровь поможет мне пройти сквозь камни.

Котелок с талой водой наконец забулькал, закипая. Персивиранс заварил чай и налил каждому по кружке. Разговор на время утих – мы были заняты тем, что помогали Спарк сидеть прямо, держать дымящуюся кружку и потихоньку пить. Я с облегчением убедился, что она приходит в себя. Я все не мог придумать, как с ней быть. Я же собирался дальше направиться в Кельсингру… Хотя, возможно, после визита Шута весь город гудит, как растревоженный улей. Спарк сидела, держа уже вторую кружку с горячим чаем двумя руками.

– Первым делом я хотел разыскать Малту, – продолжил Шут. – Поприветствовать и заручиться ее помощью. Еще я надеялся, что застану Тинталью, что она вспомнит мои заслуги перед драконьим племенем и выкажет расположение. Слишком смелые надежды, конечно. Для драконов мы все равно что мошкара. Все на одно лицо, и деяния наши значения не имеют. И все же я собирался найти их, Фитц, и я действительно верил, что иду к этой цели, когда мы шли по улицам Кельсингры. Но потом мы очутились в той части города, где было темно. Никого и ничего. Воспоминания Элдерлингов больше не освещали мне путь. Однако я знал, куда идти. Я чуял его запах, Фитц. Я ощущал его в глотке, при каждом вдохе. И я уже не мог думать ни о чем ином, кроме этого колодца, полного Силы. Как она укрепит и насытит меня.

Его глаза… Это просто отсветы костерка или золото в его зрачках кружится и течет? Я уставился на него, не находя слов.

– Но конечно, я не пил ее, – сказал он.

– Только потому, что не дотянулся, – вмешалась Спарк. Она устало улыбалась, как ребенок под вечер трудного дня. Сидела она с трудом. – Он тащил меня, как непослушный пес тащит за собой хозяина. Он знал, куда идти, и волочил меня за руку куда-то в темноту. Потом мы вышли на открытое место. Я почти ничего не видела в темноте, но, по-моему, это была бедная и полуразрушенная часть города, совсем не похожая на те великолепные бульвары, по которым мы проходили раньше. И там очень противно пахло. Мы прошли мимо большой кучи навоза.

– Драконий помет? – потрясенно переспросил Пер, словно это показалось ему самым невероятным во всей истории.

– Похоже, он самый, – сказала она, и друзья впервые улыбнулись друг другу с тех пор, как Спарк вернулась.

– Оно воняло, – подтвердил Шут. – Но самое удивительное, я как будто узнавал эту вонь. Как если бы знал драконицу, оставившую эту кучу, и понимал, что зашел на ее территорию.

– Фу, – тихо сказал Лант.

Я был с ним согласен.

– Потом я попытался сдвинуть крышку с колодца.

– Ага. Приложив немало пинков и крепких словечек, – тут же наябедничала Спарк Перу.

Он чуть не ухмыльнулся, но сдержался.

– Верно, – с неохотой признал Шут. – А потом я почуял Силу где-то совсем рядом. У колодца стояло огромное ведро. Стояло оно неровно, и на дне, у стенки, серебрилась крохотная капля Силы. Как будто кто-то старался осушить ведро, но проглядел эту малость. Я чуял ее запах.

– Я с трудом смогла разглядеть ее, – сказала Спарк. Теперь она сидела чуть прямее и участвовала в рассказе на равных. – Луна сейчас едва видна, но эта капелька была такая серебряная, что, казалось, вбирала в себя весь свет вокруг, сколько его было. Она была очень красивая, но в то же время пугающая. Мне захотелось отойти подальше. А он перегнулся через край этого огромного ведра, протянул руку и сумел-таки обмакнуть ее.

– Мне с трудом удалось дотянуться до нее кончиками пальцев. – Шут поднял повыше руку в перчатке и улыбнулся так, словно боги удостоили его благословения. – О, это была сладчайшая на свете мука. – Он повернулся ко мне. – Фитц… Это было как тогда. Ты помнишь, о чем я говорю. Единство и полнота. Я словно стал музыкой этого мира, могучей и стремительной. Горло перехватило, слезы текли по моим щекам, и я не мог шелохнуться от счастья.