Странствия Шута (ЛП)

Он так далеко. Я плотнее свернулся в своем теплом логове. Здесь безопасно, и я хорошо питаюсь. Я чувствую затухающую симпатию к волку без стаи. Я вновь слышу его прерывистое тявканье, и знаю, что холодный воздух устремился вниз по его сухому горлу, что он мчится через глубокий снег, вытягиваясь всем телом, пластаясь сквозь ночь. Я очень хорошо это помню, и на какое-то болезненное мгновение я становлюсь им.

- Брат, брат, приходи, бежим, поохотимся, - умоляет он меня. Он слишком далеко, и мне больше не удается разобрать ни слова.

Но мне тепло, я ощущаю усталость и насыщение. Мой сон становится глубже.

Я проснулся в своей комнате, вынырнув из сна, в котором мы охотились с волком. Я лежал неподвижно, с беспокойством ощущая исчезающую угрозу. Что меня разбудило? На кого нужно было охотиться?

А потом я почувствовал запах горячей еды, бекона, пирогов и живительный аромат чая. Я полностью проснулся и сел. Шум, разбудивший меня, оказался звуком захлопнувшейся двери. Эш вошел, поставил поднос, разжег огонь и подбросил дров, взял мою грязную рубашку, и сделал все это так тихо, что я даже не проснулся. Я содрогнулся от страха. Когда я стал настолько самодовольным и беспечным, что позволяю себе спать при посторонних в комнате? Где вся моя осторожность?

Я сел, поморщился и потянулся к спине. Раны затянулись, но к ним прилипла мягкая ткань. Я собрался с духом и сорвал ночную рубашку, все еще ругая себя за крепкий сон. Эх. Слишком много еды, слишком много выпивки и истощение после исцеления Скиллом. Я решил, что учитывая все эти факты, простительно позволить себе немного небрежности. Но это не помогло полностью избавиться от недовольства собой. Я подумал, сообщит ли Эш о моей оплошности Чейду, похвалит ли он парня, а может быть они еще и посмеются надо мной?

Я встал, осторожно потянулся и приказал себе прекратить вести себя как ребенок. Да, Эш принес мне завтрак, пока я спал. Просто смешно, что это беспокоит меня.

Не думал, что мне захочется есть после ночных излишеств, но усевшись за стол, понял, что голоден. Я расправился с едой, затем решил проведать Шута, прежде чем снова отправиться спать. Работа Скиллом прошлой ночью утомила меня намного больше, чем все, что я делал последнее время. А Шут также измучен этим исцелением?

Я запер входную дверь своей комнаты, привел в действие пусковой механизм секретной двери и начал осторожно взбираться по лестнице, снова в сумеречный мир свечей и горящего очага. Я задержался у входа в комнату, слушая треск и бормотание огня, легкое бульканье в горшке на каминном крюке и ровное дыхание Шута. Все намеки на проделанную ночью работу исчезли, остались только ворох чистых повязок на поцарапанном столе Чейда и баночки с мазями и болеутоляющими отварами. Там же лежали четыре свитка. Чейд, как всегда, ничего не упускает.

Я стоял и некоторое время смотрел на Шута. Он лежал на животе, немного приоткрыв рот. Лорд Голден был очень красив. Я с сожалением вспоминал утраченные черты его гладкого лица, его светло-золотые волосы и янтарные глаза. Теперь же его щеки были исполосованы шрамами, набухшие веки прикрывали глаза. Большая часть волос не выдержала недуга и лишений, а те, что остались, были короткими и сухими, как солома. Лорд Голден ушел, но мой друг все еще был здесь.

- Шут? – позвал я мягко.

Он то ли застонал, то ли вскрикнул, слепые глаза распахнулись, и он вскинул руки, защищаясь.

- Это всего лишь я. Как ты себя чувствуешь?

Он глубоко вдохнул, собираясь ответить, но вместо этого закашлялся. Едва откашлявшись, он хрипло произнес:

- Лучше. Мне так кажется. То есть в некоторых местах боль немного затихла, но та, что осталась, все еще довольно сильно меня беспокоит, и я не знаю, стало мне лучше или, может, я привык игнорировать боль.

- Ты голоден?

- Немного. Фитц, я не помню, чем закончилась прошлая ночь. Мы говорили за столом, а теперь я проснулся в кровати, – его рука ощупала спину и осторожно коснулась повязки. – Что это?

- Нарыв на твоей спине открылся. И пока ты не чувствовал боль, я вычистил и перевязал рану. И еще несколько других.

- Они болят меньше. Напряжение ушло, – признался он. Было больно наблюдать, как осторожно он придвинулся к краю кровати, стараясь делать как можно меньше лишних движений. – Ты не мог бы положить мне поесть? – попросил он спокойно, и в его голосе я услышал скрытую просьбу не смотреть на него.