Странствия Шута (ЛП)

- Нет. Все это правда. Это было волшебно, - и я поделился с ним моментами, которые поняли бы немногие. Я рассказал ему, как Целерити, герцогиня Бернса, наследница своей сестры леди Хоуп, положила руки мне на плечи. Я посмотрел в ее светлые глаза. В уголках ее глаз и губ пролегли морщинки, но все та же решительная девчонка встретила мой взгляд. «Я никогда не сомневалась в тебе. И тебе никогда не следовало сомневаться во мне», - сказала она и легонько поцеловала меня в губы, затем повернулась и быстро ушла прочь, ее муж бросил на меня озадаченный взгляд, а потом поспешил за ней. Я поведал о том, как королева Эллиана срезала со своего манжета серебряную пуговицу в форме нарвала и отдала ее мне, наказав всегда носить ее. Тут Шут улыбнулся, а потом его лицо стало задумчивым, когда я рассказал ему, что люди, которых я едва помнил, пожимали мне руки или хлопали по плечу. Некоторые недоверчиво улыбались, некоторые плакали. Неприятное впечатление произвели те, кто мне подмигивал или наклонялся, чтобы прошептать: «Хорошо запомни, что я сохранил твой секрет», и прочие послания того же рода. Хуже всех был молодой стражник, который храбро прошел мимо толпящейся вокруг меня знати. Искры гнева плясали в его в глазах, когда он сказал: «Мой дед умер в уверенности, что послал вас на смерть. До конца своих дней Блейд верил, что предал вас. Я думал, вы доверяли ему». Потом он отвернулся и потерялся в толпе, прежде чем я смог сказать ему хоть слово.  

Я вдруг понял, что говорю все тише и тише, будто рассказываю старую сказку маленькому ребенку. И приписал ей счастливый конец, хотя все знают, что истории никогда не заканчиваются, а счастливый конец – просто момент передышки перед следующей бедой. Но я не хотел об этом думать. Не хотел задаваться вопросом, что будет дальше.

- Чейд объяснил, почему он это сделал? - спросил меня Шут.

Я пожал плечами, но он этого не видел.

- Он сказал, что пришло время. Оба, и Шрюд и Верити, хотели бы, чтобы это произошло. Он сказал, что выйдя из тени сам, не мог оставить там и меня, - я перерыл одну полку Чейда, затем другую, прежде чем нашел то, что искал. Винный спирт. Я зажег себе еще одну свечу, нашел тряпку, намочил ее и попытался стереть с себя чернильные пятна. Это было непросто. Хорошо для вороны, досадно для меня. Я подошел к зеркалу Чейда и начал вытирать пятна на лице.    

- Что это за запах? Что ты делаешь?

- Вытираю чернила с лица. Я покрасил белые перья вороны в черный, чтобы она могла летать и не бояться, что на нее нападут и заклюют. 

- Покрасил ворону. Принц Фитц Чивэл развлекается, раскрашивая ворон на следующий день после своего признания, - рассмеялся он. Такой радостный звук для меня.

-  Чейд оставил для меня послание?

- На краю стола, - ответил он. Он снова пристально посмотрел на свечи, наслаждаясь той частичкой их света, которую мог видеть. Поэтому я не взял ни одну из них, а поднес сверток поближе и начал его развязывать. Пахло землей. Сверток был обернут кожей и перевязан кожаными же ремешками. Узлы позеленели от долгого пребывания в забытьи, по краям кожи расплылись белые пятна от сырости. Ремешки слишком долго не развязывали, и я подозревал, что некоторое время сверток хранился на улице, возможно даже зимой. Может, он был где-то закопан. Пока я развязывал узлы, Шут сказал:

- Он так же оставил для тебя записку. О чем она?

- Я еще не читал.

- Может тебе следует прочитать ее до того, как ты откроешь посылку?

- Он так сказал?

- Похоже, он долго об этом размышлял, но потом он написал несколько слов. Я слышал скрип пера и множество вздохов.

Я перестал возиться с ремнями и попытался понять - что меня интересовало больше, записка или сверток. Потом поднял одну свечу и увидел на столе листок бумаги, я и не заметил его в полумраке. Я взял его и поднес поближе. Как и в большинстве посланий Чейда, тут не было ни даты, ни приветствия, ни подписи. Лишь несколько строк.

- Ну, что там? - спросил Шут. 

- «Я сделал, как он мне сказал. Условия не были соблюдены. Я надеюсь, ты поймешь. Думаю, ты должен это получить». 

- Ох. Все лучше и лучше, - воскликнул Шут. И добавил: - Я думаю, ты должен обрезать ремни. Ты никогда не развяжешь эти старые узлы.

- Ты уже пытался, не так ли?

Он пожал плечами и усмехнулся.

- Это бы избавило тебя от борьбы с ними.

Я утомил нас обоих, все же пытаясь развязать тугие узлы. Кожа, которая промокла, а затем была высушена, может стать прочной, как железо. Наконец, я сдался, достал свой поясной нож и разрезал ремни. Я снял их со свертка, а затем попытался развернуть то, что было в него завернуто. Кожа была твердой и тяжелой - такую обычно используют для седел. Она заскрипела, когда я ее разворачивал, вынимая нечто, обернутое жесткой тканью. Я положил это на стол.

- Что это? – требовательно спросил Шут и начал ощупывать скрытый предмет.

- Сейчас выясним, - жесткая ткань оказалась тяжелым холщовым мешком. Я открыл его, засунул руку и вытащил...

- Это корона, - воскликнул Шут, дотронувшись до нее пальцами.