Странствия убийцы

— А, старая легенда. Мой отец любил ее. — Верити задумчиво посмотрел на меня. — Вы думаете, он достаточно силен? Скилл моего племянника Августа был выжжен, и он так и не смог восстановить его. Как я иногда думаю, для него это было милосердием. Скилл вел его дорогой, которая мало подходила ему. Я подозревал тогда, что Гален что-то сделал с этой группой. Но у меня было так много дел… как всегда.

Я почувствовал, что внимание моего короля начинает рассеиваться. Я решительно шагнул вперед:

— Мой лорд, что от меня требуется? Я мог бы попытаться.

— Я не хочу, чтобы ты пытался. Я хочу, чтобы ты сделал. Здесь. Так часто говорил Чейд. Чейд. Большая часть его теперь в драконе, но этот кусочек я оставил. Нужно будет вставить его в дракона.

Кеттл подошла ближе к королю:

— Мой лорд, помогите мне освободить мой Скилл, и я помогу вам заполнить дракона.

Что-то было в том, как она произнесла эти слова. Они были произнесены громко, для всех, и тем не менее я чувствовал, что на самом деле только Верити понимает их истинный смысл. Наконец, очень неохотно, он кивнул.

— Я не вижу другого выхода, — сказал он сам себе, — никакого другого выхода.

— Как я могу сделать что-то, когда я даже не знаю, о чем идет речь? — пожаловался я. — Мой король, — добавил я в ответ на сердитый взгляд Кетриккен.

— Ты знаешь не больше нашего, — тихо упрекнул меня Верити. — Сознание Кестрел было выжжено Скиллом ее собственной группы, и это должно было изолировать ее от Скилла на всю оставшуюся жизнь. Ты должен использовать тот Скилл, который у тебя есть, любым доступным тебе способом, чтобы залечить эти рубцы.

— Но я представления не имею, как начать.

Тогда Кеттл повернулась и посмотрела на меня. В ее старых глазах была мольба. Пустота и одиночество. И голод Скилла, уничтожавший ее изнутри. Двести двадцать три года, подумал я. Так много лет вдали от родины! Так много лет заключения в собственном теле!

— Но я попробую, — пообещал я и протянул ей руку.

Кеттл помедлила, потом вложила свою руку в мою. Некоторое время мы стояли молча и смотрели друг на друга. Я потянулся к ней Скиллом, но не ощутил ответа. Я смотрел на нее и пытался сказать себе, что я ее знаю и мне должно быть легко дотянуться до нее Скиллом. Я привел в порядок свое сознание и вспомнил все, что знал о раздражительной старой женщине. Я думал о ее безропотной стойкости, о ее остром языке и искусных руках. Я вспомнил, как она учила меня своей игре и как часто мы играли в нее, склонив головы над тканью доски. «Кеттл, — сказал я себе строго. — Дотянись до Кеттл». Но мой Скилл не нашел ничего.

Я не знаю, сколько прошло времени. Знаю только, что я испытывал страшную жажду.

— Мне нужно выпить чашечку чая, — сказал я ей и отпустил ее руку. Она кивнула, стараясь скрыть разочарование. Только отпустив руку Кеттл, я заметил, как высоко над вершинами гор поднялось солнце. Я снова слышал скрежет меча Верити. Кетриккен по-прежнему сидела молча и наблюдала за ним. Я не знал, куда ушли остальные. Вместе с Кеттл мы оставили дракона и пошли вниз, туда, где все еще тлел костер. Я наломал хвороста, а она наполнила котелок. Мы почти не разговаривали, пока грелась вода. У нас все еще оставалось немного трав, которые Старлинг нарвала для чая. Они завяли, но мы заварили чай и сели пить его. Царапанье меча Верити стало фоном, не более заметным, чем жужжание насекомых. Я изучал старую женщину, сидевшую рядом со мной.

Мой Уит говорил мне о сильной и веселой жизни внутри нее. Я чувствовал ее старческую руку в своей. Она была мягкой, за исключением тех мест, где кожа покрылась мозолями от тяжелой работы. Я видел морщины на ее лице вокруг глаз и в углах рта. Старая, сказало мне ее тело. Старая. Но мой Уит говорил мне о женщине моего возраста, веселой и безрассудной, открытой любви, приключениям и всему тому, что может предложить жизнь. Жаждущей, но попавшей в западню. Я заставил себя видеть не Кеттл, а Кестрел. Кем она была до того, как ее погребли заживо? Наши глаза встретились.

— Кестрел? — спросил я.

— Я была ею, — тихо сказала она, и я чувствовал, что раны еще не зажили. — Но ее больше нет. Нет уже много лет.

Когда я назвал это имя, я почти почувствовал ее. Я знал, что держу ключ, но представления не имел, где искать замок. Что-то скреблось на краю моего Унта. Я поднял глаза, раздраженный вмешательством. Это были Ночной Волк и шут. Шут выглядел измученным, на него было больно смотреть. Но он не мог выбрать худшего времени для разговора. Думаю, он знал это.

— Я старался держаться подальше, — сказал он тихо, — Старлинг объяснила мне, что вы делаете. Она рассказала мне обо всем, что произошло, пока меня не было. Я знаю, что мне следовало подождать, и то, что вы делаете, жизненно важно. Но… я не могу. — Он опустил глаза. — Я предал тебя, — прошептал он. — Я предатель.