Странствия

Спустя четыре дня после того, как произошел наш сговор, купец через посредство подставного лица из туземцев сторговался с рыбаками о моей цене. Последним я изрядно надоел, так как все время болел, для работы не годился и был настолько бесполезен, что они уже с месяц выгнали меня из дому. К этому прибавилось и то, что они перестали работать сообща и рассорились, равно как и многие другие обстоятельства, которые по милости божьей способствовали тому, что они не стали дорожиться и все семеро договорились с посредником о цене в семь золотых маз ^{108}, что на наши деньги составляет тысячу четыреста рейсов, по полкрузадо за мазу. Деньги эти он тут же выплатил и отвел меня к себе в дом.

Прошло пять дней, как я перешел к моему новому хозяину, у которого я чувствовал себя несравненно лучше благодаря его хорошему обхождению со мной, не изменившемуся и впоследствии, когда он перебрался за пять легуа в другое место под названием Суробайя, где закончил погрузку товара, которым он торговал; как я уже говорил, это была икра рыбы бешенки. Рыб этих в здешних реках такое множество, что у них используют лишь икру, каковой ежегодно нагружают более двух тысяч лодок (от ста пятидесяти до двухсот кувшинов на каждую, причем в кувшине содержится икра тысячи рыб), так как ничего больше они использовать не могут.

Когда купец закончил погрузку своей ланчары, ибо перевозил товар в судне этого вида, он отплыл в Малакку, куда прибыл через три дня, после чего немедленно отправился вместе со мной в крепость к коменданту и сообщил ему о заключенном между нами договоре.

Последний, увидев меня, оцепенел от ужаса и со слезами на глазах попросил меня говорить громче, чтобы он хоть по голосу мог узнать, кто я, так как и лицо мое и члены были в таком состоянии, что он не решался признать их за мои. Здесь уже больше трех месяцев не имели обо мне никаких известий и считали погибшим, поэтому, когда я появился, смотреть на меня пришло в крепость столько народу, что она не могла всех вместить. Люди со слезами на глазах расспрашивали, как дошел я до теперешнего моего бедственного положения. Я рассказал им во всех подробностях о том, что произошло со мною во время моего путешествия, и о постигших меня несчастиях, и все были так удивлены, что не могли вымолвить и слова и молча расходились, крестясь, пораженные услышанным. Большая часть их подавала мне при этом милостыню, как было принято в те времена, так что в конце концов я оказался гораздо богаче, чем когда уходил в плавание.

Купцу, доставившему меня в Малакку, Перо де Фариа приказал выдать шестьдесят крузадо и две штуки китайского штофа, а также от имени короля освободить его от всех пошлин на его товар, что составило примерно такую же сумму, и ни в чем ему не было учинено ни малейшего утеснения. Этим он был очень доволен и обрадован и нашел, что сделка, которую он совершил, принесла ему весьма достаточный доход.

А меня комендант велел поселить в крепости в доме одного таможенного писца, женатого на местной жительнице, так как считал, что там за мной будут лучше ухаживать, чем где-либо в другом месте, как в действительности и оказалось. В доме у писца я пролежал в постели больше месяца, после чего, по милости господней, совершенно поправился.

Глава XXVI

Об армаде, которую король Ашена выслал против короля Ару, и о том, что случилось с ней по прибытии в реку Пунстикан

Когда болезнь моя окончательно прошла, Перо де Фариа велел мне явиться в крепость, долго расспрашивал меня о делах короля Ару и о том, как и где я потерпел крушение. Я рассказал ему во всех подробностях свое путешествие и обстоятельства гибели судна, чем он был глубоко потрясен.