Странствия

О том, как я прибыл в Панское королевство с этими несчастными, и о том, что со мной там произошло

Все мы были потрясены и изумлены тем, что рассказал нам этот человек, равно как и печальным и измученным видом как его, так и его спутников. Поразило нас также, как милосердию господню угодно было спасти их столь чудесным образом. А посему мы воздали всевышнему всяческую хвалу, а неожиданных гостей наших укрепляли и подбадривали теми христианскими истинами, которые подсказало нам наше слабое разумение. Мы поделились с ними одеждой и несколько возместили в этом отношении понесенный ими ущерб. Мы уложили их на койки, на которых обычно спали сами, и постарались дать им те лекарства, которые, по нашему мнению, могли подействовать на них успокаивающе, ибо, по-видимому, оттого, что они столько времени не спали, у них кружилась голова и они падали на палубу в судорогах, ни будучи в состоянии прийти в себя в течение доброго часа.

От этого места мы пошли в поисках гавани Пан, куда прибыли около полуночи и стали на якорь у входа в нее против небольшого селения под названием Кампаларау ^{122}. Когда рассвело, мы поднялись по реке на веслах до города, отстоящего от входа в гавань примерно на легуа, где мы нашли Томе Лобо, который, как мы уже сказали, жил там в качестве фактора коменданта Малакки, и ему я передал привезенные мною товары.

И этот день у нас умерло трое португальцев из четырнадцати, которых мы нашли в море, в том числе капитан джонки Фернан Жил Поркальо и пять рабов-христиан. Всех их мы ночью бросили в море, привязав им к ногам и к шее камни, чтобы они остались на дне, потому что похоронить их в городе нам не разрешили, хота Томе Лобо готов был заплатить за это право сорок крузадо, ибо мусульмане считали, что земля этим будет опоганена и станет бесплодной, раз эти покойники не очистились от той свинины, которую они поели при жизни, что, по их, магометан, мнению, является тягчайшим грехом, какой только можно вообразить. Остальных уцелевших Томе Лобо поместил в своем доме и снабжал их в изобилии всем потребным, пока они не поправились и не вернулись в Малакку.

Спустя несколько дней после их отъезда я пожелал продолжить свой путь и отправиться в Патане, место, куда я намеревался следовать, но Томе Лобо не захотел меня отпустить, всячески отговаривая от этого путешествия. Он уверял, что здесь, в этих местах, небезопасно, так как слышал, что некий туан ^{123}Шеррафан, лицо, занимающее видное положение, поклялся подпалить его дом вместе со всем находящимся в нем товаром, из-за того что в Малакке какой-то фактор коменданта заплатил ему якобы за пять тысяч крузадо стиракса ^{124}, шелков и алоэ значительно ниже их стоимости, и притом прогнившей рухлядью по повышенной цене, почему с пяти тысяч крузадо, которые он вложил в товары и которые должны были принести ему в Малакке свыше пяти тысяч прибыли, не говоря уже о приобретении хорошего товара, который он мог оттуда вывезти и который принес бы ему примерно такой же доход, он выручил всего семьсот крузадо. Лобо добавил, что его уже два раза старались выманить из дома, подстраивая у его дверей мнимые беспорядки, чтобы прикончить его в свалке. Почему, в случае, если бы произошло что-либо такое, чего он опасался, неплохо было бы мне быть рядом, дабы спасти товары, которые он здесь хранит и которые иначе могли бы погибнуть.

На это я, не желая с ним соглашаться, привел, со своей стороны, несколько доводов, которые он не пожелал принять, всякий раз противопоставляя им свои соображения, после чего мне пришлось сказать ему, что, если, как он говорит, его в самом деле собираются убить и разграбить его имущество, каким образом могу я рассчитывать избежать той же участи? И далее, если он настолько упорен в действительности такой угрозы, с какой стати позволил он отплыть этим одиннадцати португальцам или почему сам не отправился с ними в Малакку?

На это он ответил:

— Видит бог, как я раскаиваюсь в этом, но раз я уже не поступил так, как вы говорите, сделайте сейчас так, как я вас прошу и умоляю от имени сеньора коменданта, которому я сейчас напишу и дам отчет во всех наших разговорах. Поверьте, он вас не поблагодарит за то, что вы меня оставите одного со всеми товарами, которых не так уж мало, ибо стоимость их превосходит тридцать тысяч крузадо, а тут еще есть и мои товары примерно на ту же сумму.

Я был смущен: бросив его, я пренебрег бы его просьбой, оставшись, я подвергал себя опасности, а поэтому и не знал, к какому из этих крайних решений склониться. Наконец, прикинув в уме все положительные и отрицательные стороны дела, я пошел с ним на следующее соглашение: если он в течение пятнадцати дней не отправится со мной на ланчаре в Патане, предварительно обратив все товары в золото и драгоценные камни, — а того и другого было здесь в ту пору изрядное количество, — он отпустит меня, куда я пожелаю. На это он согласился, после чего каждый стал готовиться в дорогу.

Глава XXXV