Странствия

Антонио де Фариа, выслушав то, что сказал ему этот кафр-христианин, уверявший и повторявший свои уверения много раз, что всех воинов эта собака забрала с собой и что на судне осталось не больше сорока китайских матросов, решил воспользоваться этим благоприятным обстоятельством. И, приказав умертвить Симилау и других его товарищей, выбив им мозги железным прутом, как Симилау сделал в Лиампо с Гаспаром де Мело и с остальными португальцами, он немедленно сел с тридцатью солдатами на шлюпку и две маншуа, на которых прибыли враги, и благодаря приливу и попутному ветру менее чем через час добрался до джонки, которая стояла на якоре в самой реке в одной легуа от нас. Бесшумно напав на нее, наши овладели кормовой надстройкой, откуда, пустив на палубу, где лежал этот сброд, всего четыре горшка с порохом, бросили их всех в море, где погибли десять или двенадцать человек, остальных же, кричавших из воды, что они тонут, Антонио де Фариа приказал спасти, так как без них было невозможно вести джонку, которая была очень больших размеров и с высоким бортом.

Таким вот образом — а все, что я рассказываю, истинная правда, — угодно было господу по праведному решению его божественного правосудия определить, чтобы гордыня этой собаки привела его к наказанию за злодейства и чтобы от рук португальцев он обрел возмездие за то, что содеял.

Когда все было кончено, утро уже почти наступило. Был произведен учет всего захваченного имущества, причем были обнаружены тридцать шесть тысяч японских серебряных таэлей, что на наши деньги, если считать шесть тостанов на один таэль, составляет пятьдесят четыре тысячи крузадо. Кроме этого, на джонке оказалось еще много различных хороших товаров, которых мы не стали оценивать, так как время не позволяло задерживаться здесь долее. Уже все окрестные жители пришли в волнение и переговаривались при помощи зажженных костров. Поэтому Антонио де Фарии пришлось немедленно сняться с якоря, поднять паруса и удалиться с возможной поспешностью.

Глава XLI

Как Антонио де Фариа прибыл к реке Тинакореу, которую наши называют Варелла ^{143}, и о сведениях, которые дали ему об этих краях некоторые купцы

Из реки Тобазой Антонио де Фариа вышел в среду утром, накануне дня тела господня в 1540 году. Шел он вдоль побережья королевства Шампа, чтобы не быть сбитым с курса остовыми ветрами, которые в этих широтах обычно дуют с большей силой, особенно когда совпадают с новолуниями и полнолуниями. И вот в следующую пятницу, когда он дошел до реки, которую туземцы называют Тинакореу, а португальцы Варелла, он по совету некоторых почел за благо зайти в эту реку, чтобы там разузнать кое-что об иных вещах, в коих хотел быть осведомлен, а также для того, чтобы порасспросить, не слышали ли там о Коже Асене, которого он разыскивал, ибо все джонки из Сиама и со всего малайского побережья, направлявшиеся в Китай, имели обыкновение заходить в эту реку и при случае выгодно обменивали свои товары на золото, душистое дерево и слоновую кость, коих во всем этом государстве имеется великое изобилие.

После того как мы стали на якорь по ту сторону бара против небольшого селения под названием Танкилеу, к нам вскоре подошло много рыбачьих парао с провизией; но, обнаружив, что мы люди необыкновенные, подобных которым здесь никогда не видели, они пришли в великое смятение, говоря друг другу:

— Невиданной новостью поразил нас господь! Дай боже, чтобы по его милосердию эти бородатые не оказались из того народа, который ради своей выгоды и корысти сначала все разнюхивает под видом купцов, а потом грабит, как разбойник. Спрячемтесь-ка поскорее в лес, прежде чем искры от этих головней с белыми от золы лицами не подожгут жилищ, в которых мы живем, и не спалят посевов, над которыми мы трудились, как они всегда поступают в чужих краях.

На что другие отвечали:

— Упаси боже. Раз они уже перешли наш порог, пусть не подумают, что мы опасаемся их, как врагов, ибо, если мы не подадим вида, что боимся их, они скорее откроются нам. Спросим их с веселыми лицами и любезными словами, что привело их сюда, а узнав истину, мы сможем написать об этом Ойя Пакиру в Конграу, где он сейчас находится.

Антонио де Фариа, сделав вид, что он их не понимает, хотя на судне его было множество толмачей, принял их радушно и, купив у них провиант, расплатился по цене, которую они потребовали, чем они были весьма довольны.

На их вопрос, откуда он сам и с какой целью отправился в плавание, он сообщил, что прибыл из Сиама, где проживает в квартале Танаусарин, а совершает плавание с торговой целью, поскольку сам он купец, и идет на остров лекийцев, чтобы купить там товар, а зашел в эту гавань лишь с целью узнать, не побывал ли здесь один его приятель, купец Кожа Асен, также направлявшийся в эти края. Уйти он намеревается без промедления, чтобы не пропустить муссона, тем более что, как ему сказали, продать свои товары он здесь не сможет.