Странствующие маски. Итальянская комедия дель арте в русской культуре

Н. Н. Евреинов, режиссер, теоретик и историк театра, тоже считал, что старинная комедия дель арте способна привести театр к будущему. Эстетические принципы Евреинова во многом перекликались с идеями Мейерхольда, но два этих режиссера были соперниками и не любили друг друга [Person 1992: 321]. Именно Евреинов сменил Мейерхольда на посту художественного руководителя Санкт-Петербургского театра имени Веры Комиссаржевской. Критики Мейерхольда часто сетовали на то, что его режиссура превращает актеров в послушных марионеток, исполняющих указания режиссера-диктатора. Подобное отношение и явилось причиной конфликта Мейерхольда с Комиссаржевской, которая была недовольна постоянным жестким контролем со стороны режиссера [Carnicke 1989: 18]. Подобно Мейерхольду, Евреинов решительно отрицал натурализм на сцене, проповедуя театральность как единственную приемлемую форму существования как в театре, так и в жизни. Евреинов тоже усматривал в комедии дель арте идеальную форму старинного театра и ассоциировал себя с маской Арлекина. Ш. М. Карнике пишет:

Увлечение Евреинова Арлекином вышло за рамки критического отношения и привело его к самоидентификации с персонажем. По словам Александра Дейча, «однажды Евреинов сказал мне, что его любимым героем был Арлекин и что все свою жизнь он хотел быть Арлекином» [Carnicke 1989: 95–96].

Евреинов видел в гротескном образе Арлекина «сверхшута», потешающегося над бессмысленностью жизни [Carnicke 1989: 96]. С точки зрения Евреинова, Арлекин символизировал самую сущность сценического искусства, поскольку завораживал зрителей своими выходками, клоунадой и находчивостью. Евреинов написал несколько стилизованных арлекинад, таких как «Сила чар» (1899), «Веселая смерть» (1908), «Коломбина сегодняшнего дня» (1915) и «Самое главное» (1921).

Арлекинада «Веселая смерть», показанная на сцене в 1909 году, отражает в себе философскую концепцию Евреинова касательно театрализации жизни. Пьеса получила международное признание и ставилась в США, Франции и Италии, где постановщиком стал один из продолжателей традиции комедии дель арте, писатель, драматург и режиссер Луиджи Пиранделло. Пиранделло увидел в Евреинове родственную душу: итальянец был рад найти русского, который разделял его убежденность в том, что современный театр прежде всего должны волновать вопросы реальности и иллюзии, личности и маски, жизни и сцены [Collins 1973: xiii]. Клейтон видит много общего между Евреиновым и Пиранделло, отмечая, что оба были одновременно и практиками, и теоретиками сцены, а периоды их творческой деятельности совпадали [Clayton 1991: 169].

С ранней юности Евреинов увлекался театральными представлениями и однажды убежал из дома с бродячим цирком. Как и у многих художников его поколения, его мировоззрение с раннего детства находилось под сильным влиянием арлекинизированного искусства благодаря кукольным театрам и ярмарочным гуляниям. Евреинов был известен современникам как человек, склонный к сознательной театрализации существования [Green and Swan 1986: 93]. Согласно Евреинову, в мире, полном лицемерия, единственной правдивой формой существования является театральная иллюзия. Поскольку каждый человек – актер от природы, он, чтобы стать счастливым, должен высвободить свой сценический инстинкт. Театр, по мнению Евреинова, должен стать религией, а актер – целителем и священнослужителем. Великое чудо театра состоит в том, что посредством простой смены одежды можно добиться духовного преображения.