Странствующий украинский философ Г. С. Сковорода

Из всех произведений Сковороды самое большее влияние имели на народ его сатирические песни, в которых замечается присутствие нравоучительного элемента: «А мне одна только в свете дума, как бы умерти мне не без ума», говорится в песне «Всякому городу нрав и права». Эта — то нравоучительная проповедь производила глубокое впечатление на все слои украинского общества, тем более, что она оправдывалась примером его собственной жизни, действовавшей на народ сильнее всяких его произведений. Уважение в личности Сковороды простиралось до такой степени, что почитали за особенное благословение Божие тому дому, где останавливался он хотя на один день. Сковорода предпочитал всему уединенные пасеки, но живал и в домах сельских священников, и в монастырях, и в помещичьих усадьбах, где, впрочем, летом спал в саду, под кустарником, а зимой в конюшне. За отсутствием в то время в Слободской Украине науки и литературы, к Сковороде стремились все лучшие тогдашние умы и сердца. О нем писали в письмах друга в другу» толковали, спорили, разбирали его, любили или ненавидели, хвалили или порицали, а главное, все им интересовались, и двери всех были для него раскрыты настежь. Можно сказать, что по степени уважения, которым он пользовался, его можно было назвать «странствующим университетом и академией тогдашних украинских помещиков»[16], пока наконец через 10 лет после его смерти, бессмертный подвиг В. Каразина не послужил к открытию на Украине первого университета. Каразин так легко успел в своем деле потому, что в 1803 году первые из подписавшихся дворян на огромную и по нынешнему курсу сумму в 618 000 руб. для основания университета были все или ученики, или друзья, или короткие знакомые Сковороды, так что этот, можно сказать, беспримерный в летописях русского просвещения факт следует приписать не только драматическим жестам Каразина, на коленях умолявшего дворянство о средствах на университет, но еще больше обаятельной личности Сковороды и той неустанной проповеди, какую вел он десятки лет. Сковорода мог бы составить себе подарками порядочное состояние. Но, что ему ни предлагали, сколько ни просили, он всегда отказывался, говоря «давайте тем, кто нуждается больше меня», и сам довольствовался только простонародной свиткой с «видлогою». Эта простонародная свита, «чоботы» про запас, посох — «журавль» в руках, сопилка за поясом и «торба»[17] с несколькими книгами и рукописями за плечами — вот все, что он имел. Потребности его были донельзя ограничены: ел он крайне умеренно, и то раз в сутки, мяса не ел вовсе, из — за чего, как известно, потерпел даже обвинение в манихейской ереси. Живя в Харькове, в качестве учителя коллегиума, он, по словам Коваленского, «спал в сутки не более четырех часов; вставал до зари и, когда позволяла погода, пешком отправлялся за город гулять; всегда весел, бодр, подвижен, воздержен, целомудр, всем доволен, благодушествуют., унижен пред всеми, словоохотлив, где не принуждают говорить, из всего выводящий нравоучение, почтителен ко всякому состоянию людей, посещал больных, утешал печальных, разделял последнее с неимущими, выбирал и любил друзей по сердцу их, имел набожность без суеверия, ученость без кичения, обхождение без лести». Крайнее ограничение потребностей тела, при постоянном духовном углублении и напряжении и всецелом сосредоточении на интересах духа, утончили некоторые способности Сковороды до необычайных размеров, и известные случаи приписываемой ему современниками духовной прозорливости составляют явление объяснимое и психологически.