Страшная дорога свободной личности

Итак, по существу именно плотское желание удалило человека из рая. И теперь оно продолжает оставаться «мерзостью его перед Господом» — причем как в браке, так и вне брака. Фактически Бёме расширяет сферу греховного на любое зачатие и рождение. Через половую связь не может родиться ничего чистого и святого уже потому, что это пол и плоть, что это звериное размножение: «Ныне всё, что рождается от плоти и крови в этом мире, нечисто… Грехопадение Адама ломает всё, и всё находится во грехе».

Женщина же рассматривается как своего рода «проводник» человечества в это падшее состояние — из-за своей склонности к похоти.

«В сущности Адама, из которой была создана женщина, было запечатлено ложное вожделение; поэтому женщина так скоро возжаждала тщеславия; как и по сей день, в большинстве [женщин] обнаруживается простая земная похоть плоти. Как только этот пол начинает немного взрослеть, так для них выходит на первый план собственная жажда гордыни и блеска с плотскими желаниями; и вскоре они жадно устремляются к запретному дереву, против девственной дисциплины, целомудрия и ангельского смирения… На то они и должны быть среди людей, что они причина того, что возгорелось тщеславие, основателем которого был дьявол».

Здесь хотелось бы оговорить важное обстоятельство.

Начиная с конца XIX века светские мыслители начали критиковать христианство за его аскетическую направленность, в первую очередь — аскетическую направленность в отношении половой жизни. Подчеркивалось, что в христианском монашестве подавляется половая сфера. Была высказана идея, что это подавление есть первопричина последующей сексуальной революции. Христианский аскетизм связали со слабостью, недостатком «природной» силы. А русский автор Василий Розанов даже объявил христиан и особенно монахов людьми с ослабленным от природы половым влечением, «духовными содомитами».

Со всем этим никак невозможно согласиться. Во-первых, потому, что два тысячелетия истории христианских цивилизаций продемонстрировали существование в них крепких плодовитых семей, в том числе непосредственно у христианских священнослужителей. Во-вторых, потому, что аскетизм категорически не связан с упадком «природной» силы, а в некоторых традициях даже считается высшим проявлением мужественности у мужчины. И наконец, в-третьих, потому, что и у женщин христианская вера никак не препятствовала проявлению женственности, а возможно, и способствовала таковому.

Необходимо подчеркнуть, что рассматриваемая линия отвержения плоти и соответствующего отношения к женщине внутри западной христианской традиции — это именно особая линия, а вовсе не «родовая черта» христианства как такового. И эта линия имела свою логику развития. В частности, как было сказано, она почти не проявилась в православии, но укрепилась в католичестве и была унаследована протестантизмом, что мы видим на примере Бёме.

Подтверждением специфичности этой линии служит интерпретация у Бёме догмата о непорочном зачатии Девы Марии, а также рождении Христа. Догмат о непорочном зачатии он фактически отрицает.

(Леонардо да Винчи. Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом. 1508–1510)

Деву Марию, пишет Бёме, «не называли святой, чистой девой после ее земного рождения: плоть, которую имела Она от Иоакима и Анны, не была чиста без порока» (здесь и далее выделено мною. — прим. И. Р.). Он развивает особое представление с явной опорой на визионерский опыт: в Марию вошло некое Божье существо, небесная Дева, после чего Мария перестала быть женщиной в чистом смысле слова и стала муже-девой. Христос же не рождался от нее.

«Христос зачал душу свою в теле своем, но в своем непорочном теле святости, которому суждено было стать собственностью Марии… И надо здесь со всей полнотой и ясностью понять, что это новое существо в святой стихии рождено не от плоти и крови девы, но Богом из стихии, при полной полноте и соединении святой Троицы… Она не мать, родившая Бога (не этому мы учим, как обвиняют нас евреи и турки), но Бог родил ее снова в ее семени и благословил ее».

Что касается миссии Христа, спасителя человечества, она для Бёме заключается в преодолении грехопадения (существом которого было появление половых различий) посредством ликвидации женского начала.

«Христос для того стал человеком без участия мужчины, чтобы снова освятить женское начало и превратить его в мужское, и через это мужчина и женщина снова стали бы образом Божиим и были бы уже не мужчинами и женщинами, а мужествующими девами, каковой и был Христос».

В то время, когда Бёме писал свои сочинения, в Европе свирепствовало преследование ведьм. В течение большого периода — с XV по XVII век — оно носило массовый характер, но отдельные случаи имели место до и после этого. Признавалось, что ведьмы вступали в сговор с демонами, злыми духами, дьяволом, их подвергали различным пыткам, а также казнили через сожжение на костре. Считается, что было казнено несколько десятков тысяч женщин.