Страшная неделя (СИ)

Новиков вслед за бабулей прошёл в дом, уже чисто прибранный. И пахнущий можжевельником. Понятно, отец Павел и Ядвига Мстиславовна опять не сошлись во мнениях о защите от нечисти.

– Доброе утро, – поздоровался Новиков со священником, сидевшим за круглым столом, накрытым белой кружевной скатертью. В центре стола стояла хрустальная ваза с нарциссами и тюльпанами.

Отец Павел в ответ только кивнул. Бледный, как та самая скатерть, он стал выглядеть ещё более субтильно. А на шее виднелась повязка.

– Вот, на Пасху прибыл, – пробурчала Ядвига Мстиславовна. – Как будто без него тут не обойдёмся. Из монастыря прислали бы кого-нибудь.

– Вы тетрадку просмотрели? – спросил Новиков, не желая разбираться в церковно-приходских делах.

Отец Павел только замотал головой.

– Чего ты артачишься-то? – нависла над ним Ядвига Мстиславовна. – Даже Фома не против. Это же и есть молитвы. Ну, не канонические. Зато, говорят, действенные.

Отец Павел попытался что-то просипеть, и ему пришёл на помощь Новиков:

– Они точно помогут упырей истребить?

– Истребить? Нет, – покачала головой Ядвига Мстиславовна. – Они же не о том.

– А о чём? – начал закипать Новиков. Они столько сил потратили, чтобы эту тетрадку добыть, а она, получается, бесполезная?

– О прощении.

– Чего? – ошарашено спросил Новиков, до которого как-то не доходило, как молитвы о прощении им помогут. – О прощении кого и за что?

– А ты думаешь, им это нравится? – Ядвига Мстиславовна дёрнула головой, как бы указывая за плечо. Видимо, речь шла об упырях. – Что они шастают тут ни живые, ни мёртвые? Что душу богу отдать не могут, потому что их не принимают? И очеловечиться обратно тоже не могут, потому что век вышел. Вот они и злятся, оттого и высасывают жизнь из других.

– Чтобы самим хотя бы немножко почувствовать себя живыми? – неуверенно спросил Новиков.

– Вот, понял, что к чему, – одобрительно произнесла Ядвига Мстиславовна. – А молитвы эти об их прощении. Чтобы им уж помереть насовсем и живым свет не застить.

– Ну так это вроде неплохо. – Новиков вопросительно глянул на отца Павла. Тот только слабо улыбнулся и махнул рукой. – А просто уничтожить их нельзя?

– Всё бы вам друг друга изничтожить, – укоризненно проговорила Ядвига Мстиславовна. – Обычным-то способом их не убьёшь, потому что они уже мёртвые. Ясно?

– Ясно. Да, я в яме нож нашёл. – Новиков достал из кармана нож, который завернул в салфетку, и положил на стол. – Он, наверное, из одного набора с ложкой, которой я в погребе коробку выкопал.

– Да, серебро, ещё дореволюционное, – произнесла Ядвига Мстиславовна, рассматривая нож на свету. – Только почистить надо.

– Какие наши следующие действия? – спросил Новиков, потирая руки. А хорошо наконец спихнуть этот нож куда подальше.

– Сегодня в семь вечера встречаемся у меня дома. Там и обсудим. Пойду хоть картошки намну, сварилась уже, поди. – И Ядвига Мстиславовна направилась в кухню.

Отец Павел только вяло улыбнулся ей вслед.

– Если не захотите здесь оставаться, можете пока пожить у меня, – в очередной раз предложил Новиков. Но священник только отрицательно покачал головой.

Смелый какой. Упыри-то могут вернуться за тетрадкой. Хотя Ядвига Мстиславовна защиту и поставила, лучше бы перебдеть. А ещё лучше поставить такую же защиту у себя дома.

Новиков попрощался со священником и отправился в опорный пункт. Его всё-таки сюда прислали работать, а не гоняться за вампирами. Кругом щебетали птички, кое-где уже начали распускаться первые листочки, отчего воздух стал таким душистым, что аж голова кружилась. И солнышко так хорошо грело, что за десять минут пути до работы Новиков успел порядком разомлеть.

Собраться ему помог Гаврил, крутившийся у музея.

– Здрасьте! – Гаврил помахал Новикову рукой и перебежал улицу.

– Ты почему не в школе? – спросил Новиков, не чувствуя особой радости от встречи с пареньком.

– У нас сегодня проверочная была, так потом всех и отпустили. А что вы ночью жгли у дома священника?

– А что так тихо спрашиваешь? – угрюмо ответил Новиков. – Можно бы и погромче, так чтобы на всю улицу.

– Да все уже и так в курсе, – расплылся в улыбке Гаврил. – Я от местных бабок слышал, что вы с Антоном попа грохнули и в яме спалили.

– Отец Павел жив и здоров, – чётко и намеренно громко произнёс Новиков, потому что мимо как раз шли тётушки-прихожанки церквушки. – Дома сидит. Можешь сходить и проверить.

– Я вам на слово верю. – От смеха Гаврил чуть не фыркал, глядя на явно замедливших ход поселянок. Одна вообще зачем-то стала копаться в сумке.

И тут Новиков подумал, что перед вечерним кофе у местной ведьмы неплохо бы поговорить с матерью Гаврила. Чтобы, так сказать, быть в курсе всех деталей и прийти подготовленным.

– Наталья Львовна у себя? – спросил Новиков, глядя на окна музея, в которых отражалось лазурное весеннее небо.

– Вам зачем? – напрягся Гаврил. – Опять с расспросами полезете?

– Надо кое-что уточнить, – попытался увильнуть Новиков.

– У меня можете спросить.

– Сам же говорил, что почти ничего не помнишь.

Когда Гаврил ничего не сказал, Новиков обошёл его и направился в музей. Парень побежал следом.