Страшная неделя (СИ)

– Он плюхнулся на пол, из дырки кровь стала хлестать. Она вытекла, а он так и остался лежать, как куча тряпья. А там уж Ядвига Мстиславовна подоспела.

– Простым канцелярским ножом? – переспросил Новиков, поверх голов глядя на бывшую учительницу истории.

Та щёлкнула пальцами, что-то взлетело, и Новиков поймал обычный ножик, которым точат карандаши. Только этот был весь в крови.

– Он даже не серебряный, – пробормотал рядом Антон.

Огонь догорел, и на каменной кладке двора осталась лежать кучка чёрной золы.

– А с этим что делать? – спросил Гаврил у Ядвиги Мстиславовны.

– Смешаем с солью и зароем где-нибудь. Например, в его же могиле. – И бабуля стала сгребать золу в обычный бумажный кулёк.

– А который это из четверых? – спросил Новиков, поведя плечами, как после оцепенения.

– Самый свежий, – сказал Антон, тоже потягиваясь. – Который в автобус влетел. Одним меньше.

– Пойдёмте внутрь. – Это пришла Наталья Львовна. – Чаю попьем.

Директорша музея взяла за плечи синюшно-бледную Зою и повела в музей, остальные потихоньку шли следом. В одной из комнат, видимо, служебной, на столе уже стояли чашки с чайными пакетиками. Наталья Львовна стала заливать их водой из электрического чайника.

– Я думал, тут у всех самовары. – Новиков сел за стол рядом со священником и Антоном.

Никто ничего не сказал. Все молча занимались чаем.

– Вы останки родственника сожгли? – спросил Новиков у Антона, имея в виду предка Гаврила и Натальи Львовны. Антон только кивнул, жуя пряник. – Стало быть, остались кости только самого первого упыря, про которого мы пока ничего не знаем. И ещё трое пузырей, бегающих по округе. Зато мы, кажется, выяснили, кто был священник. Как его? – повернулся Новиков к отцу Павлу.

– Глеб Савельев, – прохрипел отец Павел.

– Савельев? – переспросила Наталья Львовна и закивала. – Известная фамилия. Я по ним как-то доклад делала. У них был такой ещё Борис Савельев, местный купчина. Как раз он состояние и сколотил. Правда, нрава был ужасного. Работникам зарплату не выдавал, мужиков обирал, других торговцев подставлял. А если кто шёл поперёк, так его потом то в реке найдут, то кони затопчут. А если из пароходной команды кто возмущался – так за борт смывало.

– Что-то знакомое, – проговорил Новиков, глядя на Наталью Львовну и её сына. – Прямо как ваш родственничек. Так может, это тот самый Борис Савельев тут и бегает?

– Может, – пожала плечами директриса музея.

– А где его могила? – спросил Антон.

– Наверное, на церковном кладбище была. До Революции. Потом-то всё разровняли. Хотя погодите-ка. – Наталья Львовна сдвинула брови и будто что-то внимательно разглядывала. – С его завещанием какая-то странная история связана. Само оно, увы, не сохранилось, но есть воспоминания современников. Так вот этот документ хотели опротестовать, да церковь не дала.

– И что в нём странного? – спросил Новиков, разламывая надвое овсяную печенюшку.

– Там какие-то ненормальные распоряжения были. Этого Бориса хотели даже сумасшедшим объявить. Но он завещал огромную сумму церкви. Так что пришлось всё выполнять. – Наталья Львовна размешивала в чашке сахар, дзынькая ложечкой по фарфору. – Например, он завещал много денег местной бедной семье, но при условии, что они в день его похорон будут нагишом ходить по посёлку, громко вопить и бить в бубны.

– И что – прошли? – спросил Антон, скатывая из фантика конфеты шарик.

– Прошли. А городовой в Растяпинске квакал и подпрыгивал прямо на улице. Как лягушка. Ему тоже кое-чего перепало от щедрот этого самодура.

– А кем он приходился священнику? – спросил Новиков, глядя на мельхиоровую ложку.

– Не могу точно сказать, – покачала головой Наталья Львовна. – А почему вы спрашиваете?

– Мог этот Савельев завещать похоронить себя во дворе священника?

– С таким-то характером – запросто, – усмехнулся Гаврил.

– Вот и ответ. – Почему-то Новикову казалось, что всё именно так и было – купец-самодур отчего-то решил напоследок зло подшутить над родственником-попом и устроить собственную могилу у того прямо под окнами.

– Ответ на что? – переспросил Антон и широко зевнул.

– Откуда взялись кости у дома священника. И скорее всего, этот батюшка и стал первым, на кого решил поохотиться вылезший из могилы упырь.

– А тот его укокошил, – закивал Гаврил. Потом всплеснул руками: – Только как?

– Что мы имеем? – Новиков снова посмотрел на мельхиоровую ложку. Красивая вещица, но не антикварная – такие делали в советское время. Похожий набор был у родителей самого Новикова. – Священник победил злого родственничка серебряным ножом и, скорее всего, молитвами из тетрадки. Наталья Львовна воткнула своему жуткому родственничку ножницы в шею. А Зоя… – И тут Новиков умолк. Выпрямился и окинул компанию взглядом.

Первой закивала Ядвига Мстиславовна.

– Вы – родня с этим мажором? – удивился Новиков. – А раньше почему не сказали?

– Есть чем хвастаться, – пробурчала бабуля. – Они нас, видите ли, уж давным-давно знать не хотят. Интеллихэнция, как же. Мы для них – быдло деревенское.

– Кто-нибудь объяснит, в чём дело? – крутил головой Гаврил.